— Очнулась, — сообщает она очевидное. — Сейчас позову врача.
— Постойте, — прошу. — Как мое имя?
Она смотрит на меня с плохо скрытым раздражением.
— Имя, — произношу и чувствую, как лопаются пересохшие губы. — Как меня зовут?
Девушка поджимает губы и идет за картой. Господи, она не знает! Для нее я овощ из палаты X. Как мерзко.
— Тиффани Райт. Я позову врача.
Имя мне совершенно ни о чем не говорит, ничего не проясняет. Пора признать: я ничего о себе не помню.
Студентка юридического факультета Тиффани Райт упала с крыши при невыясненных обстоятельствах. Полиция склоняется к версии о самоубийстве.
Бостон Колледж Мэгазин
Стоя перед зеркалом в комнате поистине классной девчонки, коей, без сомнений, являлась Тиффани Райт (девятнадцать лет, рост пять футов и восемь дюймов, цвет глаз — голубой, цвет волос — каштановый, права выданы в штате Массачусетс — прелестное создание, не придерешься), я примеряю форму колледжа. Ткань ее темная и плотная, если бы не белая блуза, то я бы назвала наряд траурным. Клетчатая юбка, которой полагалось доходить до колен, вручную незаметно укорочена на дюйм-полтора. Жакет с отложным воротником и манжетами на тон светлее основной ткани, на лацкане значок, обернутый лентой, напоминающей по расцветке флаг Германии. Мне казалось, что этот унылый прикид способен кого угодно испортить, но мне непостижимым образом идет.
Справа за раму зеркала заткнута фотография со школьного выпускного бала, где я-она в изумительном серебристом платье и короне. Но улыбка у меня-ее очень скромная и сдержанная. Правильная, а не удивленная.
Я была королевой бала и воспринимала это как норму.
Должно быть, в год моего-ее выпуска с чирлидерами был напряг, потому что я-она в группе поддержки не состояла и все равно получила корону. Умница! Обычно такие девчонки не становятся самыми популярными выпускницами. Чем больше я о себе-ней узнаю — тем больше интригует меня вся эта история и я сама. Ненормально, правда?
Ведь кто-то пытался меня убить.
Страшно было несколько первых дней, пока я искренне считала себя беззащитной. Но скоро по настороженности в глазах окружающих начала понимать, что мало кто верит в мою забывчивость. Например, мама не верит. И моя сестра Хилари — тоже.
Кажется, меня считали манипулятором.
Заслуженно, потому что едва я поняла причины недоверия родных — решила поддерживать эту иллюзию. Если противник думает, что у тебя в рукаве козырь, то он действительно есть. Загадочность должна наделить отличной защитой.
Наверняка я знаю только одно: я не суицидница, что бы ни говорила полиция.