Метку на шее коротко кольнуло. Тереза вскинула к ней руку, а комнату озарило адское пламя. Оно погасло, и напротив оказался Марбас. В окно заглянула луна. Холодный свет очертил твердые черты.
– Что случилось? – шагнув вперед, Марбас чуть не наткнулся на линию пентаграммы. – Наше убежище обнаружили, что ли? Где Фил?
Тереза горько усмехнулась. Слезы высохли. Осталось только легкое тянущее ощущение на коже. Тереза медленно поднялась на ноги.
– Ты его не найдешь, – она решительно вскинула подбородок, глядя в лицо Марбасу. – Леонор все рассказала. Так вот, какой на самом деле у тебя был приказ. Черт, я же поверила тебе! Идиотка.
Пришлось зажмуриться, чтобы скрыть слезы, вновь заблестевшие на глазах. А когда Тереза посмотрела на него, он стиснул кулаки.
– И ты просто сбежала, не разобравшись! – возмущенно выпалил Марбас. – Я добился, чтобы Люцифер дал отсрочку до шабаша! Еще есть время, чтобы найти виновного! А теперь Филу тем более ничего не угрожает. Сама слышала, что сказала Беата. Он нужен Аду.
– Живым? Для вас же никакой разницы. А потом можно и ко мне дальше приходить, да? Если скучно станет. Я же все равно просто ведьма-новичок, даже не отобьюсь, – с ядовитой усмешкой бросила она, а потом взгляд потух. – Я знаю, что не смогу просидеть в пентаграмме вечно. Знаю, что доберешься до меня. Можешь сделать со мной что угодно, но где Фил, ты не узнаешь.
Тереза посмотрела под ноги. Она обхватила себя за плечи: стало холодно. От страха.
На пару секунд Марбас замер напротив. А потом его голос зазвучал глухо и горько:
– Значит, ты тоже считаешь меня предателем? Тереза, я же как раз всех предал ради тебя. Люцифера, чьи приказы всегда выполнял без вопросов. Никса, который меня теперь ненавидит. Свой мир, потому что думал только о том, как вас защитить.
Тереза подняла взгляд. Она облизнула пересохшие губы, но смогла только тихо выдавить:
– Я больше не могу тебе верить.
– Но должна знать, что я – на твоей стороне, чего бы мне это ни стоило, – Марбас пристально посмотрел в глаза. – Я люблю тебя и сделаю все, чтобы защитить.
Он протянул руку. Знак на полу вспыхнул золотым. Наверняка преграда начала жечь ладонь. Еще немного – и обожгла бы болью, не пропустив. Марбас приложил ладонь, как к стеклу.
«Я тоже влюбилась в него. Потому и так больно», – подумала Тереза.