– Спасибо за повязку, – буркнул он.
Я догадывался, что он задумал:
– Только не говори мне, что ты собрался идти мстить за Алису.
– Хорошо, – он прошел куда-то вглубь комнаты, добавив, – не скажу.
– Очень смешно, – я раздраженно вскочил на ноги, – ты только что очнулся от приступа. Ты ранен. Ты вообще понимаешь, что если пойдешь сейчас, то сдохнешь там как собака? Попустись. Отдохни, а потом…
– Заткнись к черту. Я что-то забыл момент, где спрашивал твоего мнения.
Он что-то вытащил из груды вещей, и уверенным шагом направился ко мне.
– Я сейчас, это, слишком зол, чтобы нянчиться с тобой. Вот. – Он кинул мне небольшую жестяную коробку, в которой что-то гремело, – патроны для обреза. Там достаточно много. Также, еды тут и в гараже хватит на пару месяцев. Кошку тоже кормить не забывай. И вообще, это, лучше перебирайся в гараж и не высовывайся, если хочешь прожить чуть дольше. Там сейчас хаос начнется… не знаю, что потом будет. Ну не маленький, выживешь. Да и не касается это меня особо.
Он прошел мимо меня, к выходу. Я смотрел, как дурак, на банку с патронами и переваривал слова Данилы. Только когда он уже был у двери, я опомнился. Кинув банку на стол, я подбежал к нему, хватая за рукав:
– Ты чего это за операцию камикадзе решил устроить? Что еще за паршивая прощальная речь? Нет. Так не пойдет. Так нельзя.
Он резко схватил меня за воротник рубашки и толкнул к стене, вжимая меня в бетон:
– Захлопни. Свой. Рот. Я никогда еще никого не слушал и не собираюсь начинать. То, что сделал Бельм – непростительно. Он убил ее. Из-за меня. Это я приказал ей рыскать на его территории.
– Ты не можешь быть уверен, что это он.
– Это он. Я уверен.
– Тогда, это провокация…
– Я знаю это без тебя, осел. И мне все равно. Все сожгу. Мне плевать, что тут начнется, я не могу спустить ему это. Тогда можно сразу пустить себе пулю в лоб, понимаешь?
– Хорошо, тогда дай мне пять минут. Заряжу обрез и пойдем.
Он непонимающе дернул бровями.
– Что? Думал, что ты один? Нет. Теперь кроме тебя, у меня никого больше нет. Как и у тебя. Не знаю, как ты привык жить, но я точно не смогу жить в одиночестве. Это – хуже смерти. Мне не к кому больше идти, да я и не хочу. Теперь, если ты идешь умирать, то я иду с тобой. И не умирать мы идем. Мы вернемся. Я хочу еще пожить, в отличие от тебя. Даже сейчас, когда все хуже некуда, я хочу жить. Потому что я люблю жизнь, какой бы она не была. А без тебя мне не будет жизни.
Рука на моем вороте дрогнула, чуть ослабляя хватку. Данила был в растерянности, не веря моим слова. Не веря, что нечаянно обзавелся семьей.