— Вы авантюрист? — спросил он. — И что с того? — Я тоже авантюрист. Мне нужно увидеть Блэквуда. — Я выполняю работу, за которую мне щедро платят. И в мои обязанности входит не пускать к господину Блэквуду тех, кого он к себе не приглашал. — Дело в том, что ваш хозяин купил недавно эльфиек, — начал было объяснять Сайтама. — Не интересует, — грубо прервал его мужчина на стене, — убирайтесь, считаю до трех. Раз, два… три.
Сайтама не сдвинулся с места и со стены раздался щелчок спускного механизма. Болт пролетел всего в десятке сантиметров левее от его головы и встрял в землю. Расстояние между стрелком и целью было небольшим. Стрелок тщательно целился, поэтому было понятно, что он промахнулся намеренно.
— Если вы меня не пропустите, я сам войду. — Тебе что, жить надоело? Тебе уже сказали, что хозяин не принимает. Если ты попытаешься перелезть за стену, мы убьем тебя как вора. — Я вхожу, — предупредил Сайтама и с усилием толкнул рукой створку ворот.
Что-то лопнуло и та открылась с неприятным скрипом. Два ушка, удерживавших толстый металлический засов с лязгом лопнули в один момент. Толстые железные петли вывернулись из стены и позволили створке открыться в ту сторону, куда до этого она не открывалась.
Мужчина на стене громко сглотнул. Он был настолько поражен произошедшим, что не нашел, что сказать вошедшему через сломанную створку парню. Его хриплый товарищ получил удар створкой и сейчас отдыхал с разбитой головой в траве неподалеку. Сайтама повернулся к мужчине, стоящему на прислоненной к стене лестнице и попросил присмотреть за повозкой. Тот молча кивнул, и так же молча смотрел, как незнакомец вразвалочку направился к роскошной усадьбе господина Блэквуда.
Когда фигура незнакомца удалилась на приличное расстояние, он спохватился и громко свистнул, предупреждая товарищей о вторжении.
* * *
Нилу никогда не везло — ни в играх, ни в охоте. Даже из всех сестер она была самой низенькой, что считалось у эльфов некрасивым. Не повезло ей и сейчас. Когда ее обессилившая от голода сестра, лежала на каменном полу подвала в железной клетке, она висела прикованной цепями к стене второй день. Других эльфиек, прибывших вместе с ними, замучили до смерти прямо у нее на глазах, поэтому надежды на спасение не было. Нилу знала, что ее ждет. За первый день она уже сполна хлебнула из этой горькой чаши, но несмотря на ужасные побои, все еще была жива.
Ей уже не хотелось жить. Боль от тысяч тонких рваных ран, покрывавших всю её кожу, была настолько невыносима, что мечты о свободе и родном доме померкли в ее, истерзанном страданиями, сознании. Она уже не могла плакать, слезы кончились вчера. Жестокий человек с нескрываемым наслаждением высекал из нее мольбу о пощаде и истошные крики отчаяния. Она сорвала горло от криков, а он все хлестал и хлестал ее тонкой жалящей плеткой. Она несколько раз описалась от боли. Палач давал ей пить, и обливал водой, чтобы она не теряла сознание. Нилу уже не чувствовала рук. Ее запястья так сильно болели раньше, а потом перестали. Она не смотрела на них, боялась увидеть оголенные металлом кандалов кости.