Я торопливо раскрыла чужую тетрадь, потянулась… к перу, лежавшему возле бронзового писчего прибора! Гусиное? Или выдрано из оперения еще какой-то неведомой птички? Да, мой сон оказался изобретательным: он подкидывал мне все новые детали, словно уверял, что этот миг, этот урок, эти странные одеяния — явь, а все остальное мне и впрямь привиделось. На одной из первых страниц чужой тетрадки довольно искусно были изображены две девушки, сидящие в обнимку на садовой скамейке. И подпись: "Моей дорогой Марене от Лессы. И пусть никто никогда нас не разлучит!". Значит, рисовала "я", то есть местная Алесса, а девушка, которая помогла мне добраться в класс — та самая Марена. Трогательно… наверное, они и вправду дружили. И немного горько: я забрела в этот мир случайно, я чужая. Кому я тут нужна? Какое у меня право претендовать на дружбу той же Марены?
— Кто скажет мне: что нам известно о Великом Источнике?
По рядам девочек пронесся недоуменный ропот — похоже, Андриетти собирался говорить о вполне очевидных вещах. Вот удивительно! По меркам моего мира, да и здешнего, наверное, молодой мастер мог считаться красавцем. Русоволосый, розовощекий, рослый. Немного странной смотрелась его светлая бороденка: тщательно расчесанная, она была разделена на две части и заплетена в косички. Козлик декоративный какой-то! Красавчик, в которого не хочется влюбиться.
— И мне не важно, что вам твердили об этом с детства! — повысил голос Андриетти, надменно встряхивая головой. — Имеет значение только то, что услышат от вас экзаменаторы. Прошу вас, адептка Тея!
Мне очень хотелось обернуться, но даже по своему школьному опыту я прекрасно помнила, что тем самым нарушу некие правила. А уж если ты ничего не соображаешь, лучше и вправду сидеть тихо и помалкивать.
Девушка, названная Теей, поднялась со своего места и заговорила неожиданно низким грудным голосом. Вот все же любопытно, какая она? Толстая или стройная, симпатичная или дурнушка? Я все же ухитрилась скосить глаза чуть влево и сесть вполоборота — и тут же удостоилась окрика мастера Андриетти. Зато теперь я знала: Тея, которая тоже участвовала во вчерашней истории, была высокой худой брюнеткой. И держалась она с таким достоинством, будто ее вот-вот коронуют на царство.
— Мне начать с того, что говорят церковники, мастер Андриетти? — с притворным смирением осведомилась Тея.
— В комиссии будет епископ Эриний, поэтому будет разумным упомянуть и отцов церкви, — кивнул мастер.
При этом у него на лице было недвусмысленно написано: "Мы-то с вами знаем и понимаем, что все измышления святых отцов — вымыслы и ложь. Но деваться нам некуда".