Алла расстроена новостями про детский дом, хотя мне сказала не делать поспешных выводов, а на вопросы об охраннике отмахивается.
— Сашка похоже забухал, с утра не вышел, а этого вечером служба занятости прислала. Что мне было делать?
— Ты проверяла его документы?
— Он просто охранник, Свет. Нет у меня времени разбираться, мне нужно думать, куда детей разместить, пока эти охламоны ремонтом занимаются.
* * *
Несмотря на шмелей, с которыми мне похоже пришлось уживаться, несколько дней никаких происшествий не происходило. Охранник занимался своей работой, а Макс так и не включал телефон. Пока однажды, как раз, в выходной, охранника Леонида, он просто не приехал. С утра. Причем прошел мимо меня как не в чем не бывало. Навалил себе каши и сел за стол.
— Ничего не хочешь мне сказать? — шиплю я, пока персонал с интересом на нас поглядывает.
— Дай пожрать женщина, я заебался.
— Тебя не было неделю!
— Пять дней.
— Ты игнорировал меня!
— Просто телефон остался в России.
— А ты…
— В Европу гонял, по делам, — говорит он с набитым ртом, заедая все это очередным куском хлеба. И мне даже жалко его становится, словно он только что из тюрьмы вышел. Голова грязная, рубашка не стирана.
— Что ты на мужика орешь, видишь уставший он, — слышу голос одной из воспитальниц, но как только зыркаю на нее. Успокаивается.
— По делам украденных детей? – спрашиваю тихо и все-таки наливаю еще каши. Что-то, а пожрать Максим всегда любил побольше.
Он кивает, быстро съедает добавку, бросает взгляд на веселого Демьяна за столом с ровесниками и поворачивается ко мне.
Берет за руку и тащит из обеденного зала под пристальные взгляды. Совершенно бесцеремонно. В прачечную, которую тут же запирает на замок.
А когда поворачивается ко мне, получает по роже своей наглой. Раз. Другой. Хочется больно ему сделать, так же больно как было мне все эти дни. Все эти годы.
Но не смотря на жжение ладони, не смотря на острое чувство недостатка воздуха и боли от обиды, я рада его видеть. Очень, очень.
Особенно рада видеть его уставшую улыбку.
Он блокирует мой следующий удар, разворачивает спиной и толкает к стене, одновременно, что-то делая рукой.
Слышу звук запуска стиральной машины.
— Давай так, лана. Я реально устал. Ты сейчас молчишь, в течении десяти — двадцати минут, а я потом все тебе рассказываю.
— Все?
— От и до. Просто дай мне тебя как следует трахнуть, — рокочет он у самого уха и удивительно нежными палацами забирается в вырез халата. Нащупывает грудь и прикусывает шею. А я выгибаюсь кошкой, поднимаю руки и волосы ему оттягиваю. Вырвать хочу, но лишь приятнее делаю.