А я как в ловушке. Тело. Чувства. Эмоции. Он настолько впился в меня зубами, что не вырвать. Шрамы не залечить. Только и остается, что бежать. И скоро я это сделаю. Обязательно. Только вот доведу начатое дело до конца. Приму в горло еще порцию спермы. Оближу до основания совершенную форму, сожму рукой увитый венами член. Почувствую, как внутри моего рта он становится больше. Достигает самой глотки.
А потом Макс отпускает резко, разворачивает и за волосы тянет. Насаживает на член и ревет зверем.
— Сука… Как же узко.
А меня ведет. В голове шумит. В глазах темно. И боль в груди жуткая, потому что терять вот это не хочется. Потому что жить без этого уже не могу. Хочется, чтобы он был во мне круглосуточно. Трахал и душу одновременно пил. Грязно ругался и шлепал по заднице, чтобы мышцы влагалища активно сокращались.
И, конечно, сводил с ума. Разрывал на ошметки и собирал меня вновь. Любил до потери сознания, до исступления. Грязно и прекрасно.
И шептал, рычал до бесконечности:
— Моя, моя, только моя.
И что-то в этом «моя» мне не понравилось. Но думаю я об этом после. Уже с утра, когда Макс, удивительно беззаботный, кормит меня апельсинами. Сок слизывает с шеи, губы сладко целует. И бросать его в такие вот моменты счастья совсем не хочется.
На дне души теплится надежда, что он нормальный. Что он самый лучший. Звание любимого он и так завоевал очень давно.
Об этом и думаю, когда внезапно в наш эротический мирок врезается трель звонка.
И шмели, давно позабытые, врываются в мозг целым роем. Кусают, жгут сознание дебильным предчувствием. Которое всегда сбывается.
— Давай не будем открывать, — предлагаю я, откладываю поднос и тяну Макса на себя. Он не сопротивляется, даже когда переворачиваю его и сажусь сверху. Что-то не так. Пусть перестанут звонить. Пусть. Только пусть уйдут. Трусь влажными половыми губками об его член. Ласкаю пальчиками голые сосочки. Отвлекаю и он прекрасно отвлекается. И к моему счастью звонить прекращают. А глаза Макса уже прикрыты. Он безумен.
Скалится, хватает меня за бедра и сам решает, какой будет ритм. Заставляет чуть подняться, словить отверстием свой член и проскакать несколько километров. До общего крика, до феерии оргазма. Кайф, не меньше. И шмели вроде подутихли.
— Даже жаль, что ты не беременна, — гладит он мою грудь после, обрисовывает контуры ореола. – Я бы увидел, как набухает твоя грудь. Как растет твой живот. Удивительно, как конча может сотворить такое чудо.
— Ну что за выражения, — морщусь я и млею от счастья. Может сказать ему о ребенке? Он тогда меня никуда не отпустит, и я постараюсь сглаживать углы. И спать с ним каждую ночь. И у ребенка будет отец. А у меня любимый мужчина.