Не потому что боюсь быть с ним рядом, а потому что боюсь не захотеть его отпускать.
Снова.
Господи, как же это все сложно.
На мой телефон поступает звонок, и я отвечаю. Слышу в трубке взволнованный голос Майи.
— Ну как вы, дорогая? Как Демьян? Нужна другая клиника? Ты только скажи. Я уже наказала Давида за своевольничество и дико перед тобой извиняюсь.
Учитывая формат отношений Майи и Давида, слово "наказала" звучит двусмысленно. И я невольно издаю смешок.
— Майя, дорогая. Нас тряхнуло, но вроде все неплохо. Понаблюдают и отпустят.
— А что Одинцов? Орал на тебя?
Здесь мне становится неловко, ведь весь скандал по сути спровоцировала я. Мне нужно было понять, каким человеком стал Макс. Можно ли ему доверять, пусть он даже и пытался нас шантажировать.
— Нет. Даже не пытался изнасиловать, — говорю и слышу фырканье.
– Вы просто в больнице. Судя по тому, что знаю я, он просто выжидает.
— Не поняла. Что ты знаешь?
Но она тут же отнекивается и почти сразу скидывает звонок, а я еще пару мгновений на нее смотрю и думаю, что Майя при всей своей элегантности и мудрости бывает отчаянной егозой. Чего только стоит ее прыжок с тарзанки вместе с детьми в реку.
— Дети! – вспоминаю я, тут же набираю номер Зои Марковны. — Зоя. Это Света.
— Светуль? А че так поздно? Ты в порядке? Как Демьян.
Рассказывать ей хоть что-то, значит нарываться на кучу вопросов, так что нагло вру, что мы остались у друзей и завтра на работу я приехать не смогу. Это, кстати, правда.
Она уже отключилась, убедив меня, что один день без меня они как-нибудь справятся. И тут же звонит Женя.
Черт.
И что ему сказать? Он ведь забрать меня хотел и домой отвезти. Поразительный человек. Таскаться столько времени в глушь московской области, только ради того, чтобы ничего не получить.
Я пыталась, правда. Я даже переспала с ним. Скорее из благодарности, но на утро попросила остаться друзьями. Он сделал вид, что принял это, но продолжает вести себя, как будто мы уже муж и жена. Просто живем в разных городах.
Немного подумав, все же отвечаю на звонок, слышу знакомый голос. И уже хочу ответить, как вдруг тишину моей скромной, светлой палаты разрывает стук в дверь, а затем:
— Лана, открой.
— Света, ты где? — тут же напрягается Женя, и мне перед ним вдвойне неудобно. Он настолько безопасный в плане чувств, что порой кажется игрой воображения. Макса же я ощущаю кожей, каждым натянутым нервом, стоит ему появиться в зоне ста метров.
— Я перезвоню, — кладу трубку и зло смотрю на дверь. Так, чтобы она сейчас загорелась и сожгла наглую морду Одинцова. Но раз магией я не обладаю, остается магия слова.