— Это опасно? — мой голос дрожал.
— Думаю нет, милая — меня успокаивающе погладили по руке — Скорее всего это из-за вмешательства лорда Каллена. Правда остатков некро — магии я в тебе не вижу, но возможно именно она так повлияла. Не переживай, полежишь немного под моим наблюдением и все пройдет.
Хорошая женщина, добрая.
В это время двери в палату резко распахнулись, и на пороге оказался какой-то паренек. Новое действующее лицо напоминало подростка, лет шестнадцати. Невысокий рост, субтильное телосложение, шапка белокурых волос и острые ушки, как у эльфа. Парня можно было бы назвать симпатичным, если бы не истеричное выражение лица.
— Ты!!! — в меня обвиняющее тыкнули тонким пальцем — Что ты сделала с моим грифоном?
— Я? — удивилась не на шутку и растеряно взглянула на лекарку со зверюгой, в поисках поддержки — Я ему ничего не сделала. Я его вообще первый раз вижу.
— Не надо мне заливать. Почему тогда Гаруд сделал на тебя привязку? Такого не было последние сто пятьдесят лет? Ты не сильный маг и не ведьма, так что значит, что-то сделала.
— Мариус, успокойся немедленно и отстань от девочки. Она только очнулась и ничего не помнит. А насчет поведения грифона нужно спрашивать не ее, а тебя, главный зверолов.
В голосе лекарки прорезались железные нотки, и я с уважением покосилась на нее. Так ставить на место еще нужно уметь. Но зверолова похоже не проняло.
— Это все она, Делла, я знаю. С этой девчонкой что-то неладно.
— Мариус, поумерь немного свой пыл. Ты сейчас в моей больнице, а Эмма мой пациент. Поэтому забирай Гаруда и будь добр, проследи, чтобы он больше не сбегал.
Еще раз злобно зыркнув на меня, главный зверолов создал энергетическую удавку и набросил ее на шею грифону. Зверушка вздохнула совсем по-человечески, и бросив взгляд полный влюбленной тоски на меня, послушно пошла за Мариусом.
Когда двери за этой парочкой закрылись, Делла покачала головой и обратилась ко мне.
— Ему почти шестьсот лет, а иногда ведет себя как ребенок.
— Кому шестьсот лет? Грифону? — Спросила, чтобы забить неловкую паузу.
— Нет, что ты — засмеялась лекарка — Гаруд еще совсем молод. Ему всего лишь сто двадцать пять. Я про Мариуса говорила. Ты и это забыла, милая?
Я послушно закивала, соглашаясь с Деллой, а сама тихо офигевала. Шестьсот лет этому недорослику? Ему и шестнадцать с натяжкой не дашь.
— Плохо, очень плохо. Я надеялась, что амнезия касается только последнего вечера. Что ты вообще помнишь?
В следующие пол часа я рассказывала Делле о том, что поведала мне Эмма о своей жизни, и вдруг поняла, что это ничтожно мало.