Поэтому пришлось поломать голову, но в итоге, план сложился, после чего мы дружно устроились на работу. Все кроме Сопли — этот хитрый еврейский детектив-ренегат отмазался тем, что часто наведывался в госпиталь по службе и его морда там примелькалась. Впрочем, без дела он всё равно не остался.
— Это вам не баб за сиськи дергать, говнюки! — жирный, неряшливый толстяк в замасленном рабочем комбинезоне, важно ткнул пальцем в грязный потолок.
— Ага… — дружно согласились мы с Горацио, а я вдобавок услужливо подлил самогона в жестяную кружку толстяка.
— Потому что без… — Том Хопкинс, бригадир смены сантехников и водопроводчиков госпиталя, шумно отхлебнул сивухи и озадаченно поскреб пальцами небритый подбородок.
— Без воды… — робко подсказал чернокожий бухгалтер.
— О! — обрадовался бригадир. — Шаришь, чернозадая обезьяна. Потому что без воды, как говорится, не туда и не сюда. — Хопкинс дохлебал самогон, громко рыгнул, боком повалился на тюфяк и оттуда, повелительно махнув рукой, приказал нам: — Работать, бездельники, работать! Пшли, засранцы. Эй, как там тебя? Обезьяну с собой прихвати… э-э-эм… проверьте все коммуникации… живо…
Я дождался, пока он захрапит, приладил на голову вязаную шапочку, встал и поднял увесистый ящик с инструментами.
— Свинья… — обиженно шепнул Горацио, укоризненно смотря на задремавшего бригадира.
В заплатанном рабочем комбинезоне и фуфайке, чернокожий бухгалтер выглядел точь-в-точь, как подавляющее большинство своих соплеменников в Чикаго, однако постоянно кислое, оскорблённое выражение на чёрной морде, выдавало в нём интеллигента. Как бы странно это не звучало, такие тоже встречаются среди чернокожего населения Америки.
Моё перевоплощение заключалось в недельной щетине и рабочей одежде, и теперь я тоже стал полностью походить на рабочую прослойку населения — так что разоблачения можно было не бояться.
— На выход…
Горацио страдальчески скривился и с кряхтеньем взвалил на плечо здоровенный разводной ключ.
Я критические его осмотрел, зачерпнул из банки солидола, мазнул чернокожего по физиономии, после чего толчком направил новоиспечённого сантехника к выходу из подвальчика.
С утра выпал снег, парк вокруг госпиталя сразу стал выглядеть празднично и нарядно, правда слоняющиеся по нему сёстры с пациентами в больничных креслах-каталках и кружившиеся над деревьями вороны, сильно портили впечатление, возвращая атмосферу страдания и безысходности.
Я затянулся последний раз и щелчком отправил самокрутку в урну.
— Ну что мой друг, Горацио, нас ждут великие…
Договорить не дал толстенький молодой мужик в отглаженном белом халате и круглых очках на курносом, мясистом носу.