— А если выбивать ключевые фигуры?
— Крупные фигуры — очень трудно убирать. Мелкие капо — та же история, как с пешками, их заменят без потери эффективности очень быстро. У русских есть пословица: святое место пусто не бывает.
— Свято место, — быстро поправила меня на русском языке Мора. — Правильней будет говорить: свято место не бывает.
От неожиданности я даже выронил шомпол. Удивляться было чему — ирландка говорила на русском как бы не лучше меня.
Морана поняла, что ляпнула лишнего и быстро затараторила, но уже на английском.
— У меня была подружка — беженка из России, она меня научила русскому языку. К тому же, в Англии, я общалась с русскими дворянами из высшего света. И сама начала изучать язык. Он мне очень нравится! Толстой, Достоевский, Чехов, Дивов, Лукьяненко — замечательные русские писатели. А ещё есть Башибузук…
Я всё молчал, не отводя от неё взгляда.
Ирландка ещё больше смутилась.
— Кто такой этот, Бадабушдук, или как там его? — спокойно поинтересовался я. — Я не знаю такого русского писателя. Что он написал?
— Башибузук. Это псевдоним. Ну… — Мора покраснела. — Он не такой известный…
— Что, написал, спрашиваю!.. — с нажимом процедил я. — Отвечать на русском. Ну!
— «Страна Арманьяк», — тихо пискнула Морана. — И «Оранжевую страну». Это жанр фантастики…
— Фантастики, говоришь?
Из глаз ирландки брызнули слёзы, она отвернулась от меня и тихо попросила.
— Хватит, пожалуйста. Я потом всё сама расскажу. Дай мне время.
Я начал потихоньку догадываться. Какой писатель нынешнего времени в здравом уме выберет себе такой псевдоним? Только в будущем, где, со слов отца, творится и не такая хрень.
— В каком году закончилась Вторая Мировая Война?
Теперь уже Мора вытаращила на меня глаза и ошарашенно прошептала
— В тысяча девятьсот сорок пятом. Так ты… ты тоже?
— Нет… — я мотнул головой. — Я сын. Сын попаданца.
— «Док» Вайт? — Морана ахнула. — Теперь понятно с пенициллином и остальным…
— Да. Рассказывай. Не переживай, ты меня ничем не удивишь.
— Я расслабилась… — ирландка досадливо поморщилась. — Ты виноват! Вчерашний день и ночь… выбили меня из себя. Так бы ты меня никогда не расколол. Это же надо было так лопухнуться…
— Говорю, не переживай. Твоё прошлое умрёт со мной. Из какого ты года?
— Из две тысячи двадцать пятого…
— Чего? Отец попал из две тысячи двадцать первого…
— Того… — Мора передразнила меня. — Да, две тысячи двадцать пятый год. Я жила в Крыму. С детства инвалид — колясочник. Даже при той медицине мне никто ничем не мог помочь. В возрасте двенадцати лет я умерла и воплотилась в начале двадцатого, в теле десятилетней Мораны Маклафлин, которая тоже вроде как умерла, упав с лошади на прогулки. К счастью, часть её знаний осталась при мне, так что получилось вжиться в образ. Не без приключений, но получилось. Теперь понимаешь, от чего я привыкла всегда маскироваться? И отчего радуюсь жизни?