Самолёт, недовольный непосильной ношей, натужно урчит, взбрыкивает, как необъезженный жеребец, но ведомый уверенной рукой Никиты, начинает разбег, и обдаёт волна радости. Взлетели! Меня швыряет о борта, сжав челюсти, я цепляюсь за шпангоуты, пытаясь удержаться. Спустя пару минут, самолёт вновь устремляется вниз. Подскакивая на ухабах, мчится по земле и вновь взлетает. Перед глазами плывут синие и красные круги. Ослепительные вспышки света.
И сквозь подступающую к горлу тошноту, ощущаю, как самолёт идёт вниз. Останавливается. Кто-то вытаскивает меня из люка. И я вижу лица лётчиков нашей эскадрильи и напряжение, парализующее меня, спадает. Обмякнув, я едва не падаю, но чьи-то сильные руки подхватывают меня.
Из кабины выбирается Никита. Мы обнимаемся, я всматривается в его лицо, силюсь что-то сказать, но не могу сразу подобрать слов.
— Спасибо, Никита, дорогой ты мой, — я почти не слышу своего сипящего голоса.
Ребята приносят мне унты, одежду. Сжав от боли челюсти, спускаюсь в землянку, где находится КП, докладываю начальнику штаба по телефону о выполнении задания.
— Вернулись? — слышу удивлённый и одновременно радостный возглас. — Оба? Как?! Я видел, что сел один самолёт! Ну, черти. Сейчас приеду.
* * *
Рассказ основан на реальных событиях. Но имена героев изменены.
Из приказа командующего войсками 3-го Украинского фронта генерала армии Р. Я. Малиновского:
«… Отмечая блестящий подвиг лётчика гвардии лейтенанта Кальсина П. Т. и образцы мужества, отваги и хладнокровия гвардии старшего лейтенанта Баевского Г. А., самоотверженно выполнивших свой долг перед Родиной, приказываю:
1. За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками при выполнении боевого задания, наградить орденом „Красное Знамя“ гвардии лейтенанта Кальсина Петра Терентьевича, гвардии старшего лейтенанта Баевского Георгия Артуровича.
2. Представить материал на присвоение Кальсину П. Т. звания „Герой Советского Союза…“»