У чёлки, с хвостиком вдогонку,
И много шеи было, да,
Иметь успех, подумать только,
Уже не помню, чтоб куда.
Там из плечей под много шеи
И не одна наверняка
Не верить сделай одолженье
Какая двигалась рука.
Её влекли, объектом двига,
Мои места, но не из тех,
Где, в этом именно интрига,
Что я не помню сам успех.
Однако мозг — души припадок,
И докторов тошнит, сынок,
От расползающихся латок
На где бы сросся, если мог.
Над много шеи вспомнить нечто,
Лицо, улыбку… кстати, нос.
Что про улыбку лишь надежда,
То по-любому нос бы рос.
И я пытался… Не выходит.
Любые веки, нос и грудь,
И тьма ушей туда подходят.
Порою клюшку соберут.
Зачем мне клюшка? Я в подружку
Имел успех, а не в хоккей.
Но отвечает мозг за стружку,
А не деталь. Сиди и клей.
Иные склонны в это, лёжа,
Знак предпочтений — переменн
Я помню чёлку, хвостик… Вот же
И много шеи… до колен.
Сынок, достаточно. Поверь мне,
Успехи — порченая вещь.
Что вообще это за херни?
Они не могут даже течь.
Сравни таблицу умноженья
И, например, простой фонтан.
Таблицу любишь, неужели?
Однако помнишь. А вон там,
Где был фонтан, теперь руины,
Струя нисколько не биёт,
Но ощущения хранимы.
Деталей нет. Но сам подход,
Он применим и к той бабёнке,
И к нынче сумрачно, и, кста,
Я неспроста и сам — обломки
Того, чем быть не переста…