Что касается Эртана, то он ощутимо приуныл. Попытка сойтись с невестой, пользуясь привычными ей средствами, не удалась – а ведь он потратил столько усилий, пытаясь придерживать язык, изъясняться куртуазно и вести себя дипломатично!
Надо отметить, что неудача подобного рода была у него первой. Обычно Эртан сходился с новыми людьми легко и непринуждённо, не прилагая к этому особых усилий – фамильное обаяние досталось ему вполне, чем он и пользовался. Впервые это самое обаяние дало осечку: Рэми явно не была очарована, и у него даже сложилось впечатление, что её мнение о нём успело ещё больше упасть за этот день.
Больше всего его огорчало, что она словно отгородилась от него высокой стеной – это ощущалось так, будто он так и не сумел наладить с ней контакт. Даже с её дамами он чувствовал себя более привольно и уверенно – они обе оказались настроены дружелюбно, и он уже сложил некоторое впечатление об их характерах.
Про характер же Рэми он не мог сказать ничего, потому что так и не сумел пробиться к ней-настоящей, а вся эта внешняя идеальная мишура не казалась ему хоть сколько-то живой.
Немного поразмышляв, Эртан выдвинул гипотезу, что принцесса переживает, как бы в Мариане не снизился тот уровень комфорта, к которому она привыкла под крылом отца. Тут, конечно, ему не удастся соперничать с ниийским королём, но и опускать руки он не намерен. Внутри себя ралэс принял решение доказать невесте, что здесь ей будет даже лучше, чем там.
Для этого, в первую очередь, неплохо было бы выяснить, зачем ей потребовались все эти камер— и обер-, но, к сожалению, Эртан даже названия должностей не запомнил, не говоря уж о том, чтобы догадаться, чем все эти дамы должны быть заняты, и почему их отсутствие может служить огорчением. Учебник по этикету таинственно молчал, не давая никаких комментариев по этому поводу, а в исторические трактаты, посвящённые Ниии, он заглянуть не догадался, так что решил отложить вопрос до прибытия сестёр – три светлые женские головы наверняка найдут решение!
Когда шумная компания, состоящая из младшего поколения А-Ларресов, соизволила вернуться в столицу к свадьбе своего родича, их ожидал весьма странный и, чего греха таить, холодный приём.
Нет, сперва всё как раз было удивительно дружелюбно – встреча карет, проводы до дверей, обе створки которых услужливо придержали переодетые в лакеев садовник и повар.
А вот дальше понеслось!
Для начала хозяев напугал тот самый слуга, которого мы уже заставали за вязанием чулка. Раздобыв где-то огромную дубину, он шумно грохнул ею о паркет и принялся звучно и басовито возглашать: