— Отнюдь, — она пожала плечами. — что я теряю? Жанна была кем-то вроде моего личного Мефистофеля, только не она служила мне, а я ей, но Мефистофель ведь дьявол, а дьявол, как известно, отец лжи...
Не люблю длинные тирады. Приходится напрягаться, чтобы не забыть начало, пока говорящий доберется до конца. поэтому я перебил разоткровенничавшуюся графиню:
— К чему вы ведете?
Она вздохнула:
— Что если Жанна меня обманула?
Ну это к бабке не ходи, она себя-то отправить обратно не смогла, а тебя и подавно не может. Интересно, а про машину она тоже проболталась?
— Откуда мне знать? — теперь уже я пожал плечами. — У меня мало информации. Я не знаю ни что она вам, конкретно, обещала, не знаю зачем и почему, и даже не знаю обещала ли вообще.
Томская опять о чем-то задумалась.
Я пододвинул к себе том Ленина.
— Что вы вообще хотели у меня узнать во время своего сеанса гипноза? — спросил я, открывая книгу.
— Это же очевидно, — сказала Томская, — хотела выяснить, кто вы такой и зачем вы здесь.
— Вы решили, что я могу быть из будущего? — спросил я.
Она согласно кивнула. Я задал еще один вопрос:
— И вы решили, что вот так просто обхитрите человека из будущего? Полагаете, что в будущем люди будут деградировать, а не развиваться? Вместо того, чтобы становиться умнее вас, они станут глупее вас?
— Нет конечно, — она искренне рассмеялась, — просто я знала какие проблемы были у вашей коллеги — Томская впервые назвала Гуревич моим коллегой, а не Жанной, — предположила, что у вас могут быть такие же.
— Какие у нее были проблемы? — задал я вопрос.
— Вы слышали о работах Месмера? (Франц Антон Месмер (нем. Franz Anton Mesmer, 23 мая 1734, Ицнанг, Констанцское епископство — 5 марта 1815, Мерсбург, Великое герцогство Баден) — немецкий врач и целитель, создатель учения о «животном магнетизме» (месмеризма))
— Нет, не слышал, хотя не сомневаюсь в том, что это крайне занимательная вещь, но, если не возражаете, как-нибудь в другой раз. — возразил я с максимальной категоричностью.
Зря она это вспомнила. У меня сильнейшая аллергия на всякого рода эзотерику. Дело в том, что в перестроечные годы, когда я был зеленым курсантом вроде нынешнего Мальцева, в том же городе, где было училище, проживала моя дальняя родственница. Женщина она была в годах, во всяком случае так мне тогда казалось, для двадцатилетних ведь и сорокалетний кажется глубоким стариком. Так вот у нее с крыши к моменту нашего знакомства полностью посыпался шифер. На почве науки и религии. Журнал так назывался один «Наука и религия».
Благодаря новорожденной перестроечной свободе слова этот, когда-то предназначенный для воинствующих атеистов, журнальчик перековался из рупора научного атеизма в выразитель идей верующих, под которыми подразумевались всякого рода оккультисты, астрологи, маги, гуру и прочие шарлатаны самого разного пошиба. Вместе с журналом перековалась и моя, когда-то неверующая тетушка.