Странно. Я почему-то всегда думал, что Булгаков в СССР был под запретом. Надо за базаром следить получше и не забывать, что я все же не в своем уме слегка. Меньше текста, Светлов.
Я не стал отвечать, а взял со стола книгу Зощенко. Пролистал ее. Штампы стояли и на 17-ой и на 33-ей страницах и рассказ про чернильницы был тоже на 33-ей:
— Так вы мне эту книгу должны были дать?
— Нет, — Томская отрицательно покачала головой. — Я вам дала, именно, ту, которую просила передать Жанна.
— Разрешите задать вам банальный вопрос, Анна Федотовна? — тактично поинтересовался я.
— Как я могу вам запретить? — она опять улыбнулась.
— В какую игру вы пытаетесь со мной играть? — спросил я.
Она немного подумала и ответила, глядя мне прямо в глаза:
— Скажу вам откровенно, я до конца не понимаю кто такая Жанна, точнее, кто такой тот или та, что занимает ее тело, не знаю причин присутствия этого человека или существа в ее оболочке, не знаю, как он, она или оно туда вселилось, но одно я знаю абсолютно точно. — старуха сделала паузу. — Жанна мне пообещала в обмен на мои услуги, в которых она, кстати сказать, очень и очень нуждалась, возможность вернуть молодость в другом времени. Мне много лет, молодой человек, — она опустила взгляд, — извините, что я так к вам обращаюсь, но, именно, так вы выглядите в этом теле. Я прожила долгую и очень тяжелую жизнь, совсем не ту, на которую рассчитывала в юности, и я сделаю все, от меня зависящее, чтобы получить еще один шанс. Шанс на другую жизнь. Жизнь в гораздо лучшем мире, чем этот. Именно это мне и пообещала Жанна.
Странная эта Жанна, однако. Казалось бы, с целью какой-то прибыла и вдруг пошла деньги на тотализаторе зарабатывать, а потом еще и турбюро по перемещению старушек во времени открыла. Видимо, она бабочек давить вовсе не опасается.
— Жанна, как вы утверждаете что-то вам, пообещала, а потом уехала. — спросил я, не скрывая подозрения. — Она вам не сказала куда и зачем?
— Нет. — грустно ответила Томская. — Она передо мной не отчитывалась. — старуха вдруг резко подняла голову и опять посмотрела мне в глаза, только теперь в них определенно читалась грусть. — Вы разные. Ее мысли я могла прочесть, точнее не ее, а мысли Жанны, а вот мысли того красноармейца, чье тело занимаете вы, я не слышу.
— Вы хотите сказать, что действительно умеете читать мысли? — я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.
— Не собираюсь вас ни в чем убеждать. — отрезала Томская.
— Знаете, что, — я изобразил раздумья на лице Мальцева, — вы, уважаемая Анна Федотовна, делаете все, чтобы убедить меня в том, что вы представляете для меня опасность. Зачем вам это? Любите танцевать на краю или проверяете мою выдержку?