В любом случае надо в первую очередь искать Гальперн. Автономность у Мальцева ограничена. В каком-то очень скором времени он должен героически погибнуть вместе с моим сознанием и моими воспоминаниями. Когда мне не ведомо. И опять две новости. Это первая. И она плохая.
Вторая тоже не очень. Я абсолютно не представляю, как искать эту Гальперн. Нет, адрес у меня вырезан на подкорке или, где там еще память хранится. Только вот в передвижениях товарищ курсант Мальцев ограничен. Не пристало курсанту с пересыльного пункта по городу шастать. Особенно в военное время. Еще меня удручает тот факт, что память курсанта Мальцева содержит воспоминания о чрезвычайно повышенном присутствии патрулей на улицах города, которые, как раз, помимо вражеских диверов, разыскивают праздно шатающихся курсантов и отправляют этих курсантов в штрафные роты.
Сколько я пробуду на ВПП? День? Два? Не больше. Сформируют команду и отправят на фронт. Вот тогда, и так не самая легкая задача, усложнится многократно.
Короче, мне надо было подумать. Подобный мыслительный процесс должен происходить в тихой спокойной обстановке. Лучше в одиночестве.
Осталось найти тихое и спокойное место для размышлений, что не так-то легко при моем нынешнем статусе.
Прополоскав рот и наскоро умывшись, под неизменные смешки своих временных сослуживцев, поскольку умывался, не снимая нательной рубахи, я вытер лицо и вернулся к своей кровати.
Мамука уже был одет и заправлял койку. Образец заправки армейской кровати, как я понял, с тех пор не изменился, толко одеяла стали синими вместо серых.
Я быстро натянул бриджи и гимнастерку. Запах портянок несколько шокировал, как, собственно, и их твердость. Твою мать, что ж там входит в эту гребаную пасту Теймурова? Надо пацану копыта подлечить при случае.
— Мамука, — обратился я к единственному человеку, которого знал здесь по имени — а здесь есть магазин?
— Да. — ответил он. — Из центрального входа направо. Тебе продуктовый?
То есть ты сначала сообщаешь, где магазин, а потом спрашиваешь, какой мне нужен? Забавно.
— Продуктовый. — сказал я.
— Там есть. — кивнул Мамука. — Большой.
— А как в него сходить? — спросил я, закончив с портянками и сапогами, и надевая пилотку.
Мамука пожал плечами:
— А тебе зачем? Здесь кормят и табак дают.
Достал ты меня, лицо закавказской национальности.
— Конфет хочу купить.
Ответ Мамуку вроде устроил.
— У старшины спроси. Я не знаю.
— Ладно, абрек. — я по-дружески хлопнул его ладонью по спине. — Спрошу.
— Ээээ! — обиделся почему-то он. — Какой я тебе абрек? Я комсомолец.