Фраза, за исключением нескольких недовольных взглядов от совсем уж ветхих защитников социалистического отечества, ни у кого особого отторжения не вызвала. Не нова, но живуча. Бойцы подвинулись, и я присел на краешек лавочки.
Здесь я столкнулся с первой проблемой путешествий во времени. Крутить самокрутки не умели мы с Мальцевым оба.
— Мужики. — обратился я к обществу. — Никогда раньше не курил, свернуть цигарку не поможете?
Я протянул в центр курилки непочатую пачку махорки.
Один из красноармейцев постарше, с неизменным вздохом превосходства, за каких-то пару секунд извлек кисет, обрывок газеты и мастерски скрутил нечто близкое по виду к сигарете без фильтра из моего времени, которую протянул мне:
— Кури, салабон. — разрешил он великодушно. — А табак спрячь и кисет сшей себе. С кисетом сподручнее.
Я поблагодарил его и прикурил свою самокрутку от бычка соседа. В нос ударил запах паленой бумаги. Первая затяжка сразу убедила меня в том, что Минздрав, пишущий на пачках сигарет всякую херню о вреде курения, не так уж и не прав.
Нет, я не закашлялся. И глаза не выпали. Но, если бы во время моего выдоха мимо проходила лошадь, ее бы точно убило. Хорошо, что я не лошадь.
Однако, все же какие-то внешние проявления недовольства, моего с Мальцевым, организма, продукцией «Укртютюна» окружающими были все же замечены:
— Что, салабон, крепка советская власть? — с усмешкой спросил благодетель, свернувший мне цигарку.
— Не то слово. — честно ответил я. — Даже кремлевские звезды увидел.
Все одобрительно засмеялись.
— Откуда сам? — спросил он меня.
— Из-под Кировограда. — ответил я затягиваясь.
— Хохол? — не отставал он.
— Русский. — коротко ответил я.
— Понятно. — сказал он. — А я хохол.
— Это, что имя такое? — не выдержал я.
— Имя — Иван. — ответил он. — Хохол — специальность.
И заржал. Показав большие желтые зубы.
Мой сосед по лавочке с лычками ефрейтора пояснил:
— Николаич, считает, что украинец живет на Украине, а хохол там, где ему выгодно.
— Батя в один год с Николашкой родился, даже в один день, вот дед и назвал его Мыколой. — зачем-то разъяснил он мне историю своего отчества.
— Строиться, золотая рота! — скомандовал старшина.
Те, кто еще не докурили, потушили бычки и побросали их в колесо, а потом не спеша двинулись к месту построения.
Мне выпало быть правофланговым. Не самое лучшее место в строю. Как правило на самую дерьмовую работу в армии назначают тех, кто стоит в начале строя.
Так и случилось.
Старшина ткнул пальцем в меня и в двух красноармейцев, стоящих слева.
— Ты, ты и ты. На разгрузку машины с продуктами. Старший курсант Мальцев. Напра-Во!