Небе хорошо сделал свою работу. В любом случае эта Жанна Гальперн нам пригодится.
До завтрака в присутствии рейхсфюрера мне даже удалось вздремнуть часок.
После завтрака, первым делом я приказал от имени рейхсфюрера местному Гестапо задержать Моисея и Анну Гальперн и содержать в приемлемых условиях до моего особого распоряжения.
Затем вызвал к себе русского представителя местной администрации для поездки в больницу с инспекцией.
Представитель оказался невысоким плотным мужичком с наголо выбритой головой и усиками в стиле фюрера. Глазки за круглыми очками в металлической оправе постоянно бегали, что очень раздражало. Тщательно выглаженный серый твидовый костюм, лакированные туфли и хороший кожаный портфель, говорили о том, что, скорее всего, это же место он занимал и при советской администрации. Наверное, из раскаявшихся коммунистов, которые составляли большинство в новой администрации Рейхскомиссариата. Выяснять это у меня не было ни времени, ни желания.
В ресторане Рейхскомиссариата для старших офицеров я приобрел несколько марокканских апельсинов и пару плиток французского шоколада.
Блюме уверял, что в Минске вполне безопасно, поэтому мы поехали вдвоем на, предоставленном мне «Адлере», не считая водителя из НСКК.
До бывшей 1-ой советской, а ныне просто клинической больницы мы доехали быстро. Улице досталось сильно во время наших бомбардировок, даже один из больничных корпусов был разрушен, но больница работала, и главврач был на своем месте.
Руководитель больницы тоже остался от прежней власти — профессор Клумов (Евгений Владимирович Клумов (4 (16) декабря 1878, Москва — 13 февраля 1944, Малый Тростенец) — хирург и гинеколог, профессор медицины, участник Минского подполья, Герой Советского Союза). Он был довольно тучным мужчиной лет шестидесяти, но стариком не выглядел. Идеально белый и даже, по-моему, накрахмаленный халат. Слегка уставшее лицо. Хирург, наверное, решил я.
Профессор был достаточно дерзок с местным представителем администрации, который придирался буквально к каждому пункту финансовой документации, предоставленной главврачом. Я в этом ничего не понимал, но усердно изображал ревизора из Германии. Даже задал несколько ничего не значащих вопросов на тему того, довольны ли врачи больницы жалованьем при новой власти, хватает ли лекарств и продуктов питания и еще что-то такое же незначительное, что именно, даже не помню.
Только где-то к обеду дошла очередь до проверок насколько оправданно долго содержатся в стационаре больные до выписки.
Мне пришлось выслушать обоснования примерно десятка случаев, пока я решил, что мои вопросы по поводу Гальперн не вызовут подозрений.