В последний момент я буквально сжался весь, в предвкушении кульминации, в самый миг который она поцеловала меня, а затем облизнула губы и пошла мыть руки.
— В следующий раз хочу, чтобы ты облизала каждый палец.
— Извращенец, — улыбнулась она и снова села рядом, а я до сих пор ощущаю, как без боли оргазм воспринимается совершенно иначе. Словно у заключенного сняли кандалы.
— Сама такая. Спасибо за такой подарок.
— Ты… — Ева мнется. — Спасибо тебе.
— За что?
— За эти мгновения. Что бы ни случилось, я никогда не забуду, как была счастлива с тобой.
— Мне не нравится, когда ты так говоришь, словно уходить собралась.
— Собралась. В душ, который не принимала уже четыре дня. Неужели не чувствуешь? — смеется она, и я игриво корчу лицо.
Она ушла, а я продолжал кайфовать, смотря, как по потолку бегают лунные полосы.
Ева вернулась и вместо того, чтобы сесть рядом или улечься на кушетку, просто легла со мной, положив голову мне на плечо. Я никогда не спал с женщинами вот так, оставляя их сразу после завершенного дела. Но я даже не думал, что от этого можно получать столько удовольствия.
— Ева, когда меня выпишут? Эта Кристина с тобой связывалась?
— Нет. Да и зачем. Куда ты торопишься? Может, отложим свадьбу. Или вообще отменим. Зачем нам эти формальности?
— Ну уж нет. Я не для того получил второй шанс ходить, чтобы просрать тебя. Я не приемлю полумер, Ева. Я хочу все. И… пожалуй, я хочу, чтобы ты рассказала мне о своем прошлом. Все рассказала.
— Раньше не хотел, — застывает она
в моих руках, но я прижимаю ее крепче. — Раньше тебя все устраивало.
— Сам не знаю, — вспоминаю сон, обрывки фраз, слова «убью». — Знаешь, когда сотрясение, все дела. Жизнь на волоске. На все иначе смотришь. И в голову сны лезут. И вроде бы глупые они, наверняка, романов перечитал. Но хочется знать, если вдруг за тобой вернется синяя борода.
— А можно я все расскажу не сегодня.
— А когда?
— Ты отменишь свадьбу?
— Ультиматум, Ева? Ладно, скрывай пока свои секреты. Но свадьбе быть. Я хочу увидеть лица этих людей, что делали вид, что жалели меня, а на самом деле думали, что я получил по заслугам.
— А оно так?
— Смотря, как посмотреть. Я никогда никого ни к чему не принуждал. А если люди ведутся на обман, то это только их дело.
— Ты о чем сейчас? — спрашивает Ева, а я почему-то вспоминаю Эвелину. И почему это имя пришло мне в голову во сне? Неужели потому что спор с ней был, пожалуй, самым жестоким на моей практике? А может быть потому, что позже я узнал о ее смерти?