Мама успела раньше, схватила трубку и, еще не поднеся ее к уху, воскликнула:
— Ника! Да! Слушаю! Ника! — и услышала ровный, твердый голос.
— Это Степа.
— Степа? — что-то знакомое. — Ах, да!
Лада, услышав мамин удивленный возглас, неизвестно почему, немного успокоилась, вновь опустилась на диван.
— Ника у меня, — прозвучало в трубке.
Мама громко, облегченно вздохнула и тут же опять подобралась.
— Мы сейчас придем. Ты только скажи, куда, — торопливо заговорила она. — Мы быстро придем.
— Наверное, не стоит. Мне кажется, сегодня ей лучше остаться у меня.
— Но… — негромко и спокойно произнесенные слова не были ни грубы, ни вызывающи, а мягкий, ровный голос звучал уверенно, твердо и совсем чуть-чуть виновато, и духу не хватило возразить. — Господи! Как она?
— Сейчас нормально, — мальчишка говорил так, что ему безгранично хотелось верить.
— Может, мы все-таки придем? Где она? Пусть подойдет к телефону!
— Она спит на моей кровати. Наверное, лучше ее не будить.
Дополнение про кровать насторожило Никину маму, и она тревожно, но нерешительно, скорее всего, из-за пережитого волнения, произнесла:
— А…
— А я буду спать на диване, — заверил мальчишка невозмутимо, правильно угадав ее опасения. — Вы постарайтесь не волноваться. Я приведу ее завтра утром. Если хотите, я дам вам свой телефон. Или адрес.
— Телефон? Да, пожалуй, телефон.
Рука дрожала, записывая цифры.
Лада подошла к маме, готовая успокоительно и заботливо произнести: «Ну, вот! Ника в надежных руках. Не надо так переживать».
— До свидания, — сказала трубке мама, потом опустила ее на рычаг и недоуменно взглянула на Ладу. — И почему я со всем согласилась? И как я доживу до утра?
12
Родители пришли поздно, ввалились в квартиру, словно дети, громко болтая и смеясь. Сразу они не угомоняться, пойдут на кухню, и даже если не станут есть или пить чай, минут пять все равно посидят, обмениваясь впечатлениями.
Степа тихонько выбрался из комнаты.
Так и есть! На кухне горит свет, и раздается громкий отцовский смех.
— Нельзя ли потише! У меня человек спит.
— Человек? — немного удивленный появлением сына, переспрашивает отец. — Что за человек?
— Девушка, — бесстрастно объясняет Степа.
— Степ! — вступает в разговор мама. — Мы же договорились! Никаких девушек дома на ночь.
— Для этой придется сделать исключение, — сначала твердо, затем объясняюще: — У нее выдался тяжелый день. И так было надо, — Степа почти просил, а потом не сдержался и нахально добавил: — И к тому же… Я, между прочим, одетый и тут, с вами, сижу.
Но отец не удостоил вниманием его последние слова, он хитро блеснул глазами.