— Спасибо. — Теперь я могла расслабиться мое тело задрожало еще сильнее. На глаза навернулись слезы. — Спасибо, — повторила я уже дрожащим голосом.
Олаф шумно вздохнул, сделал шаг ко мне, прижал к груди. Я оказалась в тисках его мускулистых горячих рук. И, уже не сдерживаясь, разрыдалась. Как я устала сдерживать слезы. Устала притворяться кем-то другим. Устала бояться разоблачения. Устала скрывать скорбь по Анабель.
Все это я выплеснула через слезы на рубаху Олафа. Его огрубевшая рука гладила меня по спине. Сквозь свои всхлипы, я услышала биение его сердца. Оно билось не спокойно, выдавая волнение Олафа. Хотя внешне он выглядел равнодушным.
Когда слезы кончились, я отстранилась, села на бочку и вперилась взглядом в дощатый пол. Олаф присел напротив. Мы молчали. В моей голове совсем небыло мыслей. Я не ощущала совершенно ничего. В тишине я слышала поскрипывание тросов и тихий плеск волн о борт.
— Что ты собираешься делать, когда доберешься до Лондона? — прервал тишину Олаф.
— Найду брата.
— А что потом?
— Не знаю. Мне бы только добраться.
— Ты можешь на меня расчитывать.
***
— Капитан сегодня не в духе. — Проговорил кок. — Того и гляди на кого-нибудь сорвется.
— Я тут понял кое-что, — ответила я, передав Берту соль. — Я ни разу не слышал, что бы капитана кто-нибудь по имени называл. Как его зовут-то?
Старик насмешливо хмыкнул, приняв от меня баночку с солью. Кинул пару ложек в кипящую в котелке жижу.
— Я не стану рассказывать тебе эту историю. — наконец сказал кок, пробуя на вкус свою стряпню.
— Ну пожалуйста, все-равно тут заняться нечем!
— Заняться говоришь нечем? Поди начисти моркови.
Я раздроженно вздохнула и достала мешок с морковью. Половина его содержимого благополучно протухла, о чем я и сообщила коку.
— Ну д’к выкинь все что гнилое, и почисть, наконец, мне морковь. — Разворчался Берт.
Раньше и представить не могла, что хуже: сражаться на полыхающем корабле по среди океана или помогать коку готовить ужин для капитана. Теперь понимаю, что это в сто крат хуже, чем дважды прогуляться по бушприту в шторм и даже чем снять перед капитаном рубаху. Хотя, с последним я все-таки немного перегнула…
— И все-таки, что не так с именем капитана? — рассправившись с морковью, рискнула спросить я снова.
— Ишь заладил! Как любопытная бабенка ей богу. Нож. Да не тот! Да, его. Ты уже выпотрошил курицу?
Я вернулась к тощей птичей тушке. И снова заговорила о капитане. Ну что ему сложно имя назвать что-ли? Не пойму. Или он специально так отнекивается, что бы история интересней от долгого ожидания вышла? Я ж узнаю все-равно. Не от него, так от Олафа.