— Павел. — обратилась она к уненши. — Ищем капсулу. Вы поймете, когда ее обнаружите. Такое железное корыто.
Кто-то из детского сада пискнул, возражая на слово «корыто», но Катя зло сверкнула серыми глазами и стало тихо. Капсула нашлась в верхних слоях грунта и уненши, встав под ней, медленно опустили синюю продолговатую машину на пол пещеры. Она сама проследила, чтобы бойскауты из другой реальности не оставили ни одной своей вещи, а когда все они расселись по креслам, сказала:
— Передайте всем, кто вас учил, что они делали это плохо. Вы не знаете простейших вещей, вмешались в судьбу других миров, десятки, а может и сотни тысяч людей погибли из-за вашей неграмотности. Не забывайте, ни вас, ни ваших учителей здесь не ждут. В следующий раз мы просто всех ликвидируем.
Детки судорожно закивали головами, капсула закрылась, мелко завибрировала и исчезла. Катя и уненши стояли молча, затем развернулись и быстро пошли обратно. Они не прошли еще и половины пути, как послышалось легкое потрескивание и с потолка стали сыпаться мелкие камешки.
— Вперед! Быстро вперед, бежим! — крикнула Катя и они помчались к выходу. Потрескивание становилось все громче, вслед за мелкими посыпались камни покрупнее. Кто-то подхватил ее на руки и они полетели по коридору, не касаясь пола. Большой камень прилетел по касательной, ударив ее по плечу, от боли она вскрикнула, в глазах ее потемнело. Они летели и невыносимо знакомый голос шептал ей:
— Катя, Катенька, родная моя, держись, немного осталось!
Голова ее закружилась. Она подумала, что бредит, что такого не может быть, однако счастливо улыбнулась и потеряла сознание. Очнулась, лежа на траве. Было темно, пахло увядшими цветами и кто-то гладил ее по голове и повторял:
— Катенька, очнись, милая, очнись, уже все хорошо.
Напряженный взгляд знакомых синих глаз и этот голос… Разве такое может быть? А почему нет? Они уже видели разные вещи из списка того, чего не может быть никогда и ни при каких условиях. Катя трогала кончиками пальцев любимое лицо, глупо улыбалась и тихо плакала. Максимилиан утешал ее, поглаживая ладонями по плечам, целуя мокрые от слез глаза. Чуть дальше них вспыхнула синева скорого перехода, из которого вышли человек десять. Один из уненши зажег на ладони крупный «светлячок», люди из перехода сделали то же самое и поспешили к ним. Первым шел Император, с недоверием оглядевший Екатерину и обнимавшего ее князя Максимилиана Шереметьева. Подошел поближе и радостно воскликнул:
— О, Великие Боги! Максимилиан! Княгиня! Я будто чувствовал, заторопился сюда. Обычно, бываю здесь два раза в месяц. Тогда, в тот день, когда вы, Екатерина Алексеевна, ушли сюда с уненши, мы с охотниками пошли следом за вами, но вас наверху уже не застали. Угли от вашего костра были еще теплыми, но как мы ни бились, пройти вниз так и не смогли. Нас просто не пускали тупики, иногда выбрасывало обратно, едва мы проходили сотню метров. Мы прождали вас неделю, потом ушли в Иванград и теперь каждые пятнадцать дней приходим узнать, нет ли изменений. А попасть внутрь так и не смогли. Но во всех землях все успокоилось, нежить осталась в небольших, разумных количествах и боится людей, прячется, нападает редко.