Максимилиан принялся снимать с жены одежду, едва они зашли в его покои. Нетерпеливыми руками он развязывал шнуровку, спуская платье на пол, сбрасывая свой камзол, сорочку. Казалось, в мире осталась лишь одна светлая страница, единственный смысл — это его жена, его Катенька. Нежная, жаркая, отзывчивая на каждое движение его тела, она притягивала его, дарила такое пронзительное наслаждение, о котором можно было только мечтать.
Когда утром они, сидя на лошадях, дожидались Императора, многие смотрели с явной завистью на припухшие губы княгини, на ее счастливую улыбку и на довольного мужа. На опушке Императорского леса уже стояли шатры, под растянутыми полотнами выстроились ряды столов, заставленных чашами с угощением, братинами, кувшинами и кружками. Максимилиан по просьбе жены принес ей высокий хрустальный стакан с водой, устроил ее на стуле и умчался на коне туда, где раздавался лай собак. Катя сидела, потягивая прохладную воду, наслаждаясь покоем и теплом. Неподалеку от нее остановились две разодетые дамы, несмотря на раннее утро навесившие на себя драгоценности, и принялись мило щебетать, будто не замечая ее.
— Ах, дорогая Елена, вы заметила, какая все-таки простушка досталась в жены князю Шереметьеву! У нее даже платье было не по моде.
— Да, и как не заметить! Она еще и худощава слишком, плохо кормили ее в детстве, наверное. А ведь князь всегда любил женщин телом поинтереснее. Бедный, как он терпит эту Шумскую! Только сегодня здесь князь встретит женщин, которые когда-то дарили ему свою любовь и сравнит каждую из них со своей супругой. Мне заранее жаль ее, ей совсем не на что надеяться!
Катя медленно поднялась со стула, отставив свой стакан, взяла со стола две кружки с чем-то красным, прошлась мимо кумушек, совершенно случайно запнувшись рядом с ними. Резко взмахнула руками, вылив содержимое кружек на лица и одежду сплетниц. Тут же бросилась к ним с извинениями:
— Ах, прошу меня извинить! Я такая неловкая! Сами понимаете, простушка, я ведь не из стольного града дама! Еще раз прошу извинения!
Она поставила кружки на стол и снова невозмутимо уселась на стульчик. Облитые ею дамы, о чем-то тихо переговариваясь, стремительно удалились в шатер. Из леса стали возвращаться всадники, охота подошла к концу. Катя увидела мужа, который ехал рядом с темноволосой девушкой, небрежно обнимая ее за талию, смеясь и целуя в кокетливо подставленную шейку. Девушка потрепала Максимилиана по щеке, чмокнула его в губы и они разъехались.
Весь вечер Катя старательно улыбалась, что-то отвечала мужу, но сразу же забывала о смысле разговора. Она улыбалась, когда увидела князя, стоящего в углу дворцового зала, нежно целующего теперь уже миленькую блондинку в платье с таким вырезом, что было странно, как оно еще держится на ней. Блондинка жарко прижималась к его груди, обещающе заглядывала в его синие, ласкающие глаза. Улыбалась, когда служка передал просьбу Императора посетить его для разговора. Улыбалась, слушая лесть Владимира о ее красоте.