Максимилиан, мягко ступая, подошел к жене. Катя искоса посмотрела на него и залюбовалась. В одних лишь домашних штанах, распустив длинные темные волосы, он был красив, как только может быть красивым мужчина, которого любишь безгранично. Синие глаза его ласково смотрели на нее, губы улыбались нежно и обещающе. Высокий, с сильным, тренированным телом и крепкими руками, что могут обнимать так бережно, князь с улыбкой смотрел на нее. Катя отложила щетку в сторону, повернулась к мужу, положила ладони ему на плечи и загляделась в его глаза. Давно уже лежали на ковре ее халат и сорочка и одежда мужа где-то нашла свое место. Она чувствовала под своими ладонями твердые мышцы, горячим телом муж прижимал ее к постели, лаская бесстыдно и жадно. Требовательные губы обжигали жаркими поцелуями и она сама отвечала ему, совершенно забывая обо всех мирах Вселенной, ощущая только себя и его, желая слиться с любимым, быть одним целым, не расставаясь никогда…
Когда-то, еще в той, первой жизни, она мечтала о любви, но не могла представить, что любовь может быть такой, когда ты принадлежишь кому-то вот так, до последнего нерва, до самого дна своей души. И душа любимого вся твоя и он сам тоже каждой клеткой своего тела, каждой каплей крови тоже твой.
Неровное дыхание, испарина на коже, отзвуки блаженства и чудесная нега в теле, расслабляющая, но не дающая спать. Еще хочется обнять, прижаться губами к влажному виску и прошептать:
— Люблю тебя.
И услышать:
— Люблю. Больше жизни люблю.
После завтрака Максимилиан хотел заняться изготовлением корзины какого-то необычного плетения, а Катя с Петрушей принялись рисовать веселые картинки. Солнышко, елочка, ежик, дяденьки и тетеньки выходили у сынишки интересными, по Катиному мнению, налицо были примеры авангардного искусства. В гостиную быстрым шагом зашел дворецкий, но доложить не успел. Вслед за ним, шагая не менее быстро, прошел Император, выглядел он неважно. Несвежая рубашка, растрепанные волосы, под глазами круги, словно он давно не спал или страшно устал. Кивнув в знак приветствия Максимилиану, Годунов прошел к столу, за которым расположились княгиня с сыном.
— Княгиня, Екатерина Алексеевна! — голос его срывался от волнения. — Прошу прощения, что беспокою вас и вашу семью, но у меня нет другого выхода. Жена моя умирает, спасите ее, мне больше не к кому обратиться. Я молился Макоши, но она не отозвалась. Прошу вас, я грешный человек и сделал немало недостойного, но Катя… она невинна, она чиста и безгрешна. Прошу вас, помогите ей!
Он опустился на колени и склонил голову перед княгиней.