Пока всадники продвигались по городу, с поля донеслись приглушенные крики, ржание коней и какие-то глухие удары. Горыныч гонял басурман. Как потом удалось выяснить — бомбометание было прицельным, но не на поражение, а чтобы напугать. Да и как мог столь верный сын церкви пролить кровь, пусть и врагов отечества, во время поста? Так что Змей просто подпаливал шатры, вносил сумятицу в жизнь лагеря, попутно еще что-то комментируя с воздуха. Понятное дело, на долго басурман не хватило, и уже через пару часов они, похватав то, что можно было увезти всаднику, преодолели мост, который никто не охранял, и скрылись в неизвестном направлении.
Возле кощеева подворья все было спокойно. Василисе казалось, что даже слишком. Кот валялся на подоконнике в комнате, делая вид, что это не он, а игрушка, подушка или что-то иное. Курицы гуляли по двору, выискивая в снегу крошки. Петух с забора косился то на своих подопечных, то на соседского соперника, прикидывая, кто кого. Бросив мимолетный взгляд на подъехавших, лениво слетел с забора, собрался, было кукарекнуть, потом передумал, и присоединился к курицам, делившим подмороженную краюшку.
На улочке тоже было непривычно тихо. Не заметно было поодаль старух, собиравшихся на лавке возле общего колодца. Не брехали по дворам собаки, передавая свои важные новости. Даже шума почти не было слышно, разве что ветерок шевелил ветви деревьев, да с дальних улиц долетали какие-то шумы.
Костя спешился. Медленно пройдя вдоль забора, что-то тихо пошептал. Потом облегченно выдохнул и отворил ворота.
— Все в порядке? — уточнила Василиса, сползая с коня в его руки.
— Да, — мужчина попытался улыбнуться, но вышло плохо. — Он был тут, но, слава всем богам, на двор пробраться не пытался.
— Так ведь день, — Василиса прищурилась — солнце светило в глаза.
— Да, — согласился колдун, — день. А вот ночью он попробует добраться до принцессы.
— Может, тогда стоит вернуть ее в царский терем?
— Нет, — качнул головой Костя. — Здесь защита сильная. И мы с нянюшкой ставили, и домовой с дворовыми что-то подправляли потом. Так просто чужому не войти, ежели мы пускать никого не захотим. А двор царский, не в обиду сказано будет, что проходной. Ходи, кто хочешь. Раз он туда раз пробрался, да горницы изучил, то ночью и вовсе как по своим хоромам ходить будет. Так что будем тут оборону держать.
— Что думаешь, Константине, — Елизар Елисеевич передал поводья одному из воев.
— Пока размышляю, государь, — хозяин махнул рукой, — хлопы, коней в конюшню ведите. Там им спокойно будет. Табунник присмотрит, в обиду не даст, а ежели что случится — на улицу выведет. Да моего прихватить не забудьте.