Василиса только вздохнула, а в мыслях сделала заметку, что надо будет расспросить и о той стране, куда она попала. То, что это Русь, причем православная, девушка не сомневалась, но надо было понять, какое время, кто правит, да и о врагах знать хотелось бы. Мало ли что. А еще порадовалась, что школа у нее была с немецким языком, а не с английским. Насколько она помнила, в средние века немцы с Русью больше контактировали, вдруг да пригодится что где.
Занятие продлилось около трех часов, после чего травница заявила, что пока хватит. Заданий как таковых у нее для ученицы не было, зато были дела по дому. Вася бодро взялась за уборку, а сама Марья Данииловна отправилась проведать и запереть птицу и двух коз. Девушка знала, темнеет тут быстро, а потом сидеть при лучинах удовольствие сомнительное. Никогда она не считала себя любительницей вставать с петухами, но пришлось приспособиться. Все равно по темному времени делать было нечего. Не костер же во дворе жечь. А если и развести, что толку сидеть да смотреть в огонь. Ни шить, ни какую другую работу делать не удобно. Это зимой выбора не будет, сейчас же ночи коротки.
Привычно проверив состояние своего подопечного, Вася собрала корзинку с шитьем и вышла на крыльцо. Немного времени у нее было, значит, надо пользоваться, а то всего одни брюки на смену. Жизнь же научила, что может быть всякое. Да и вообще, если она собирается людей лечить, должны быть вещи только для работы. Этакая форма, как и дома.
— А жаль, что не хочешь домом заниматься, — знахарка закрыла скотину в сараюшке, проверила чуть покосившийся забор, заперла калитку, и теперь сидела на лавочке, наслаждаясь последними лучами солнца. — Справная бы из тебя жена вышла.
Василиса только поморщилась. Травница, видимо, заметила это, потому что резко сменила тему, вновь вернувшись к разговору о травах, но сейчас больше рассказывала о своей жизни: как училась, как сама собирала и сушила травы, как с нечистью общаться приходилось. Девушке оставалось только молча шить, да ничему не удивляться. Она и так заметила, что за ночь пропадают молоко и краюшка хлеба, оставленные на шестке. Кот туда никогда не забирался, даже не смотрел в ту сторону. Оставалась только одна версия, настолько нереальная, что именно в нее Вася и поверила — домовой. Больше некому. Не их же болезный? Да тому, если и очнется, еще неделю в себя приходить, где уж по дому шастать.
Слушать про нечисть было интересно. Василиса понимала, что и ей рано или поздно придется столкнуться с этими загадочными существами. Так хоть будет знать, что к чему. Хорошо бы записать, но бежать в избушку за очередной тетрадью не хотелось. Да и не последний день она тут, еще успеет расспросить подробно. Пока же оставалось только шить да слушать, изредка суя в рот палец, когда особо сильно тыкала в него иголкой, заслушавшись женщину, успевшую много повидать на своем веку.