— Теперь ты простила меня? — спросил Валентин, отстранившись и жадно рассматривая меня с высоты своего могучего роста.
Мои щеки пылали, ведь я стояла перед ним почти голая. Напряженные соски дерзко торчали, топорща ткань бюстгальтера. Валентин провел большим пальцем сначала по одному напряженному навершию, а после по второму, не сводя с меня напряженного взгляда.
— Сними бюстгальтер, — последовала четкая команда. — Хочу видеть твои чудные грудки.
Подрагивающими пальцами расстегнула застежку и отбросила бюст подальше. Непроизвольным движением прикрыла грудь.
— О нет! — Валентин осторожно отстранил мои руки. — Не скрывай от меня это сокровище. Не стесняйся, Комарова, здесь все свои.
— Я просила, — произнесла вибрирующим, напряженным голосом, — просила обращаться ко мне по имени.
Сделала шаг назад, будто показывая, что тоже могу наказать его игнором.
— Помню, Ирочка. Обо всем помню.
А вот это уже другое дело. Радостно улыбнувшись, вернулась обратно. Позволила учителю ласкать грудь. От этих прикосновений по телу словно пробегали электрические разряды, заставляя сладко постанывать и бесстыдно прогибаться в спине. Мои соски, затвердевшие, как маленькие камешки, прижимались к сильным, чуть загрубелым ладоням.
Губы Валентина снова нашли мои и терзали их в сладостной пытке. Восставший член упирался мне в живот, и я ловила себя на мысли, что хочу опустить руку и коснуться его. Так и сделала, коснувшись мужского достоинства ласкающим движением.
— Маленькая развратница, — прошептал Валентин прямо мне в рот. — Знаешь, о чем ты забыла?
Покачала головой, не в силах вымолвить ни слова.
— Десерт, — подсказали мне. — Ты забыла приготовить что-нибудь на сладкое, Иришка.
— Ой… — я как-то не подумала об этом. — Прости, но в холодильнике не было подходящих продуктов. Если бы я знала, что ты захочешь, заскочила по дороге в магазин. Купила пирожных или вафли. Ты любишь вафли?
Мой мозг отчаянно работал, силясь вернуть в реальность. Но голова все еще шла кругом, а связь с реальностью, кажется, утратилась окончательно и бесповоротно. Я цеплялась за широкие плечи Валентина, боясь упасть в обморок от безумного счастья
— Я люблю кое-что другое, — сообщил Валентин и, приподняв меня за бедра, усадил на обеденный стол. Сделал два шага назад, любуясь картиной. — Да, такой десерт мне по душе.
Я сидела на столе с широко разведенными ногами. Хотела свести их вместе, но мне не позволили.
— Замри, — приказал Валентин. — Мне нравится видеть тебя такой: распутной и вместе с тем стеснительной. Кажется, кое-что в натюрморте лишнее.