- Нечего, говорю, рассказывать. Ты уже и так всё от других знаешь.
- Но не от тебя. Хочу услышать от первоисточника.
- Ромыч, отъебись.
Его рожа меня раздражает. Хотя знаю, что он всегда готов помочь и выслушать.
- Не уйду, пока не просветишь. Ты мне друг или кто? Давай выкладывай. Обещаю, ржать не буду.
- Смешного вообще нихуя нет.
Вообще, я редко матерюсь. Интеллигентные родители, учёба в престижном вузе, профессия… научили говорить грамотно и без «сорняков»…
Но сейчас особый случай.
Мои нервы расшатаны. Я в подвешенном состоянии и не знаю, что делать.
- Слушай, - Хмыкает друг. – В том, что баба тебе не дала, нет ничего смертельного. Даже была бы она супер-модель. А наша Вострикова – вообще не от мира сего, сам же знаешь. Предупреждал ведь тебя: не подходи к ней, не смей трогать нашу нежную фарфоровую Светочку.
Выдыхаю обречённо.
Поднимаюсь, достаю из шкафа бутылку коньяка, и всё равно, что сегодня будний день, а я не привык пить среди рабочей недели.
Наливаю себе и ему.
- Она мне дала. – Перефразирую Ромыча, а самому эта формулировка не нравится.
У нас был умопомрачительный секс!
Но эти женщины, мать его, вечно всё усложняют!
- Да ну нахуй…
- Не сегодня. – Тру виски и переносицу. Чувствую вселенскую усталость. – Мы переспали на корпоративе, на восьмое марта. Случайно. Этого никто не знал.
Полсекунды решаю: говорить – не говорить…
Ромыч - мой друг.
Он - единственный, с кем я могу поделиться «такими новостями».
- Света беременна.
- Какого х..? – Давится коньяком.
Реакция ожидаема.
- Да, представь… - Делаю глоток. – Сегодня только узнал. Скрывала, сучка…
Залпом допиваю содержимое бокала, наливаю ещё.
- Пиздец. Не знаю, что сказать… Видно, что друг в растерянности. – Так чего же она с заявлением-то к Глебу побежала?
- Не знаю. Ну, ты же сам говоришь, хрен знает, что там, в голове у неё. Да ещё гормоны, походу, ударили… Я всего лишь хотел поговорить, хочу её, даже больше, чем тогда… Каждый день, сука, вижу и сдерживаюсь…
Кажется, сегодня напьюсь…
- Она сразу заявила, что это было один раз, по пьяни, и больше не повторится. Игнорила меня, непробиваемая вообще. А сегодня я её случайно в коридоре поймал, в кабинет затащил, чтобы поговорить… Она на меня столько всего вылила, я охерел вначале, а потом вообще заявила, что залетела от меня, но меня это не касается.
Вскакиваю непроизвольно, на эмоциях.
- Меня. Блять. Не касается! Мой собственный ребёнок! О котором я и знать не знал!
- Да, брат… - Хрипит Ромыч, ошарашенный. – Заебись, история…
Я смотрю в окно, но не вижу, что там происходит. Полностью погружен в мысли о ней.