— Как тебя угораздило, Киселёва? — спросило животное и, почесав задней лапой ухо, прищурилось. — Ты же случайно попала сюда?
— Нарочно, — отрезала я. — Лучше уж преподавать драконам, Егор Ильич, чем прозябать где-нибудь в северной деревушке, в землянке, обучая отпрысков помешанных на экологии фриков…
— Ты снова преувеличиваешь, Николь, — сурово оборвал меня ректор. — Я лишь хотел, чтобы вы… Кхе! Кх-хры!
Он содрогнулся всем своим тощим тельцем и распахнул пасть, откашливаясь. Я успокаивающе почесала ректора за ушком:
— Шерсти наглотались, Егор Ильич. Лучше скажите, как вы превратились в кота? Да ещё попали сюда? Ладно мы, ненормальные, что провели странный ритуал по древней книге. Но вы, уважаемый человек и степенный учитель, точно не пошли бы на подобный рисковый эксперимент.
— Много ты знаешь, Киселёва, — выплюнув кусок шерсти, просипел ректор.
Я задумчиво посмотрела на животное, не понимая ответа. Что это значит? Ректор тоже был в той забегаловке? Может, он и состоял в неком тайном обществе, на которое и намекала официантка, показывая нам старинную книгу? Или же…
— Колючка! — заорал Максим.
— А? — встрепенулась я.
— Или ты чертишь эту чёртову схему, — в ярости наседала на меня брюнетка, — или я превращаю этого эльфа сладкоголосого в рыбку!
Она глянула в сторону целителя, а тот послал моему несчастному другу воздушный поцелуй:
— Почему в рыбку, моя прелесть? Потому что они такие изящные и красивые?..
— Потому что они молчат и быстро исчезают в глубине! — безапелляционно заявил Машков. — А если нет, то становятся добротным ужином!
— Понял, — изменился в лице блондин. — Замолчал и…
— Исчез, — выталкивая целителя, добавила я. И, прежде чем захлопнуть перед его прямым греческим носом дверь, припечатала: — Поверьте, это для вашего же блага.
Заблокировав вход стулом, развернулась к застывшим в предвкушении друзьям, потёрла ладони:
— Приступим?
— Киселёва… — снова прохрипел кот, но закашлялся, подавившись шерстью. — Кхе! Ки… Кха!
Я решила отложить беседу с ректором на потом, а сейчас спасти жизнь себе и остатки рассудка Максиму. Судя по безумно блестящим глазам, мой атакованный ухаживаниями друг был на грани.
— Мама, не пыхти, — расставляя свечи, посоветовала я. — Пламя затушишь.
— И зелье расплескаешь, — поддакнул Артём, чем заслужил весомый подзатыльник. — А что? У ректора всего девять когтей осталось!
— Так вот почему говорят о девяти жизнях котов, — хихикнула я и поправила последнюю свечу. — Готово! Начинай, Тёмный.
Тот забормотал некие словечки, которые я лишь смутно помнила по остаткам тающих картинок из прошлого. Семёнова с книгой в руках, Максима с банкой из-под оливок, себя с перочинным ножиком в дрожащих пальцах. Сейчас происходило почти то же самое, магическую идиллию нарушал лишь кот, которого с характерным звуком выворачивало наизнанку.