— Ты, кажется, издеваешься? — догадался паладин. — Да как ты смеешь?
— Что вы, что вы! Над такими как вы не издеваются — это грешно! Пожалуйста, отдайте мне меч, пока не порезались. И снимите доспехи, иначе их тяжесть искривит ваш неокрепший позвоночник.
— Да как ты смеешь?!..
— Ну что за дурак? — пожаловался я Люциферу. — И где таких только выращивают?
— Род Колеансо всегда славился рыцарями, посвящавшими себя служению идеалам Добра, — пояснил конь. — А также, к сожалению, и дураками.
Понятно. Все правильно. Высокие идеалы требуют бескорыстия и самоотверженности, готовности пожертвовать жизнью. А какой умный человек станет самоотвергаться, да еще забесплатно? И что бы делало Добро без дураков, готовых ему служить из десятилетиями, не поднимая вопрос о вознаграждении?
Но кто отпустил на подвиги Раймондо? Тем более одного, без нянек? Как разрешили, почему не отшлепали и не поставили в угол?..
— Старый граф де Колеансо почил с миром три года назад, — сообщил Люцифер, уловив мои мысли. — Молодой в прошлом году погиб сражении. А это, должно быть, сын молодого и внук старого.
Ах, вон что. Раймондо никого не спрашивал. После смерти деда и отца он стал полновластным господином в собственных землях. Стукнуло ему в мозги Добру служить — вскочил в седло и поехал. Если няньки навязывались в сопровождающие, он их шугнул. Одинокий рыцарь, вступивший на путь борьбы со Злом, Ослом и Козлом. Быть может, поимка меня — его первое дело на выбранном поприще. Пока ехал ребенок до Гинкмара, попа заболела. И сейчас его лошадь, оставленную под честное слово в первой попавшейся таверне, перепродают уже в третьи или четвертые руки.
— Снимай доспехи, сосунок, — сказал я паладину уже обычным тоном. — Сложи рядом с волокушей и отчаливай. Все равно тебе не выйти в них из этого леса. Первый же встречный бродяга оторвет тебе яйца и голову, — а я добрый, я тебя отпущу.
— Да как ты смеешь! — повторил граф уже в третий раз, снимая наконец меч с плеча. — Даю тебе последнюю возможность подчиниться добровольно. Неужели ты хочешь, чтобы я вез тебя в Каритек израненного и страдающего, перебросив через седло твоего жеребца?
— Нет, не хочу. Я вообще не хочу в Каритек. Поэтому и в седле не поеду, и пешком не пойду.
Раймондо решил, что пора переходить от слов к делам, и принял боевую стойку. Мы с Люцифером переглянулись и отлично поняли друг друга без переговоров. Дурак-то дурак, и жалко его, но валить надо. Иначе он нас завалит. Или отделает так, что не останется ничего другого, как действительно тащиться с ним в Каритек. Латы у него превосходного качества. Двуручник хорош и опасен — тяжелый эспадон ростом с владельца. С таким мечом в чьих угодно руках шутить не стоит, а наш акселерат им до луны достанет. Тридцать пятый уровень — это тридцать пятый уровень, даже если он наработан строго на тренировках в родном замке. Боевые навыки всяко-разно прокачаны по самое не могу. Потому что в учителях у юнца ходили большие мастера. Дворянским детишкам из высшего сословия других не нанимают.