Двойное прослушивание Милены

Пролог

- Она Вас не слышит. Ещё сутки проспит. Можете пока прилечь на вторую койку. Никого не будем  заселять к ней в палату - мы же не изверги. И так журналюги атаковали больницу, как только узнали, что здесь лежит "тот самый" Роман Заварзин. Медперсоналу съёмка запрещена под угрозой увольнения и судебного разбирательства!

- Думаете, это их остановит? – Спросил растерянный мужской голос.

- Остановит! Не переживайте. Что решили? К брату? Или с ней останетесь?

- Я чуть позже спущусь в реанимацию к Роману. С ней поговорю…

- Она Вас не слышит!

- Уверен, что слышит.

Дверь захлопнулась.  Тёплая рука легла на мою руку.

- Милена, я за эту долбанную ночь,  много чего передумал о себе, о тебе, о  Ромке. Знаешь, я понял очевидное, что люблю Вас обоих и не хочу, чтобы Вы уходили из моей жизни даже на миг. Не знаю, кого ты любишь из нас двоих. Не знаю, как ты будешь выбирать. Уверен на все сто, что Романыч втрескался в тебя по уши, я его  таким раньше никогда не видел. Чтобы он - маленький самовлюблённый засранец пошёл в огонь спасать малознакомую девчонку – это точно не про него! А значит, про любовь... Так что, птичка наша певчая, сама будешь выбирать одного из нас. Мы свой выбор сделали. Слово за тобой!

Набравшись сил,  нажала на мизинец Никиты пальцем. На большее меня не хватило.

- Я знал, что ты  слышишь! – Сухие губы поцеловали  в горячий лоб. – Малыш, я пока пойду к брату, с его врачом переговорю. Надо решить, что говорить Даниилу. Он там сидит в Москве, себе места не находит - на сегодня процедура переливания крови назначена сыну. А тут новое несчастье! Наташка его бережёт, врёт ему, что Вас увезли  просто так, для профилактики. Ты же знаешь этих журналюг, работающих на жёлтую прессу. Уже два издания написали, что Роман Заварзин погиб, выбросился из окна вместе с девушкой, которую спасал. Я еле мать с отцом убедил, что всё враньё! Но мама не успокаивается, названивает Роману на мобильный. Он не берёт трубку,  не отвечает, она психует. Отец отпаивает её валерьянкой, мне отзванивается сам, требует, чтобы я убедительно успокоил мать. Я ей объясняю, что всё с Романом в порядке, он спит, а телефон потерял в пожаре. А она не верит, требует прислать видео из палаты. Сумку собирает, хочет в Питер прилететь утренним рейсом. А мне что снимать? Как её сын лежит в реанимации? Я же не могу убить  мать собственными руками, у неё сосуды слабые и сердце уже шалит. Ладно, я тебя уже утомил. Пойду.

Тихие шаги. Дверь захлопнулась. Я провалилась в чернильную пустоту, в которой было немного душно и страшно. Страшно потому что кого-то в ней не хватало... Но кого, я не могла понять.