Я так сильно перенервничала, что захотела в туалет.
Оставив жениха в фойе, поспешила к заветной двери…
Уже покинув кабинку, подошла к раковине, умылась и заглянула в зеркало. Лицо на меня оттуда смотрело просто сумасшедшее. Сумасшедше счастливое. Вот она — заветная мечта. Сбылась! Вернее, скоро сбудется. Неужели, я не такая неудачница, как считала всегда?
Вдруг — словно в ответ на вопрос — одна из кабинок за моей спиной открылась, и оттуда торжественно выплыла Лялька, собственной персоной. Я даже произнести ничего не успела — Василевская начала первая:
— Ну, что сказать, Огурцова, — сказала она с пафосом и горечью, отчетливо проступившей в голосе, — я все видела…
Лялька надвинулась на меня и так жутко сверкнула глазами, что я в страхе попятилась от нее, сбивчиво спросила:
— Что ты видела?
— Тебя. И его. И как вы с ним заявление подавали. А это значит — все!
— Что — «все»? — еще больше испугалась я.
— Все — значит, я проиграла в нашем с тобой пари. Я прекрасно знаю, кого ты привела в ЗАГС — мой пусик заключал с этим парнишей договор. Не знаю, есть ли у твоего жениха заветный миллиард, но, даже если нет — он успешен и богат, и я прощу тебе мелкие погрешности. — Василевская, пылая взглядом, сгробастала мою руку и отчаянно потрясла ее. — Я не думала, Огурцова, что на тебя вообще кто-то позарится, а тут… — Она замялась, прищурилась, словно задумав какую-то хитрость. — Давай сделаем так: я завтра улечу с пуском в Майами — у фирмы там открывается филиал, и мы там на полгода зависнем, если что, — а потом, как приеду, отдам тебе долг за спор, ладно? Ты ведь подождешь? Придумаешь пока, что там тебе от меня надо.
— Ладно, — удивленно пожала плечами я. — Никаких проблем.
— Вот и хорошо. Вот и договорились. — Лялька улыбнулась натянуто и резво пошагала к выходу из туалета, уже возле самой двери обернулась на меня и заявила с неожиданной искренностью. — Ты, Огурцова, молодец.
Наверное, это должен был быть мой триумф, но на сердце вдруг навалился тяжкий камень — какая-то неопределенная, необъяснимая тревога.
В смешанных чувствах я вышла к Игорю, и тревога тут же исчезла — растаяла в залитом солнцем воздухе. Из больших окон в фойе ЗАГСА лился яркий свет. Он отражался от многочисленных блесток декора, усиливался потолочными зеркалами…
Малеев, дождавшись меня, наконец, притянул меня к себе и сказал:
— Завтра мы станем мужем и женой.
А потом поцеловал напористо и страстно — так, будто всю жизнь ждал этого поцелуя.