- Ну, тогда вы подгребайте к Полоцким. А я пока пойду искать АнМиха и Дениса.
- АнМиха? – еле слышно повторил Хранитель и снова со сдерживаемым смехом посмотрел на Анну.
- Анатолия Михайловича, - расшифровала она, хотя, конечно, Матвей и сам всё понял. Он ещё ближе притянул её к себе, снова запустил пальцы в волосы и вдруг быстро поцеловал. Анна задохнулась от неожиданности, а Хранитель уже совершенно невозмутимо поинтересовался у всё того же лестничного колодца:
- А где они? Ну, АнМих и Денис?
- А я не знаю-у! – капризно сообщила Камилла и раздражённо добавила: - Я задание Галины Филипповны выполняла, а в это время эти двое куда-то свинтили.
- Вдвоём?
- Этого уж я точно знать не могу!
Анна посмотрела через перила. Камилла стояла в самом внизу, задирала голову и жаловалась:
- Можно подумать, они мне докладывают!
Анна встревоженно взглянула на Хранителя. Тот покачал головой и одними губами сказал:
- Рановато я ушёл с Северного.
- Ладно, я этих искать! – сердито сообщила Камилла. Хлопнула тяжёлая входная дверь.
- И что теперь делать? – сердце Анны снова стиснула тревога, о которой она почти забыла в объятьях Хранителя Заката.
- Буду думать, - пообещал тот. – Не волнуйтесь. Мы обязательно со всем разберёмся. – Он подтянул Анну за руку к окну, встал позади неё, обнял, и негромко сказал:
- В пустой маяк, в лазурь оконных впадин,
Холодный ветер дует – и, звеня,
Гудит вверху. Он влажен и прохладен,
Он опьяняет свежестью меня.
Анна замерла, не веря своим ушам. А Хранитель Заката продолжил:
- Остановясь на лестнице отвесной,
Гляжу в окно. Внизу шумит прибой
И зыбь бежит. А выше – свод небесный
И океан туманно-голубой.
Внизу – шум волн, а наверху, как струны,
Звенит-поёт решётка маяка.
И всё плывёт: маяк, залив, буруны,
И мы, и небеса, и облака.
Помолчали. Наконец, Анна с улыбкой сказала:
- Вы заменили два слова. Во второй строчке «осенний» на «холодный". И в последней «я» на «мы». Я знаю это стихотворение Бунина. Учила в институте.
Матвей хмыкнул ей в волосы:
- Мне показалось, что так будет точнее. В соавторы Бунину я не мечу. Просто захотелось вдруг прочесть. На мой взгляд, «На маяке» - одно из лучших его стихотворений.
Анна кивнула:
- Я тоже люблю именно его поэзию. Проза для меня мрачновата. А вот стихи… стихи удивительные.
- Я не так чтобы много читал, - признался Хранитель. – У меня довольно узкая сфера интересов. Море и маяки.
- Даже в литературе?
- В том числе и в литературе.
- Это не узкая сфера, - не согласилась Анна, глядя, как всё темнее и темнее становятся море и небо за окном.
- Я рад, что вы так считаете… - сказал Хранитель. Анне показалось, что он собирался продолжить фразу, но почему-то не решился. Вместо этого он повернул Анну к себе, взял её лицо в жаркие ладони и прижался губами к губам. Теперь не на секунду, как совсем недавно, а надолго. Очень надолго, настолько, что Анна потеряла счёт времени.