— Слышишь ведь, знаю, — Сцинка приблизила своё лицо к лицу Ады. — А даже если не слышишь, должна читать по губам, — она подобрала ещё одну иглу и провела по щеке Мадам Розы. — Ещё в ту далекую нашу с ним ночь Рон сказал мне, что никогда не любил тебя.
В стеклянных, выпученных глазах что-то взорвалось, должно быть, ненависть, но Ада не шелохнулась, не могла.
— Дарка я убила, думаю, ты знаешь. Если я жива, по другому и быть не может, — Сцинка продолжила водить отправленной иглой по лицу Мадам. Пусть яд действует медленно. — И ещё… я обещала себе, что перед смертью ты будешь мучаться, — Алиша сделала несколько проколов иглой от уха Ады к внешнему углу глаза. — Но я не дикий зверь. Скоро действие твоего парализующего яда закончится. И когда ты поймёшь, что больше не можешь терпеть, скажи только одно слово. Только имя человека, который меня заказал!
Убрав иглы, Сцинка подобрала свой нож. Рядом с собой, подоглохшим левым ухом, она услышала шёпот. Это Лавиния быстро и горячо читала молитву. Жива, значит. Алиша осторожно провернула введённый в нанесённый порез нож. Ада продолжала смотреть, не мигая, но по выражению её глаз и по вырывающимся стонам Сцинка понимала, Адениум всё чувствует.
Пытка продолжалась долго. Возможно, яд был сильнее, чем предполагала Алиша. Возможно, Роза держалась из вредности, изводя Сцинку, надеясь, не выходя из оцепенения, умереть. Наконец, в безумном порыве Ада дернулась, с разомкнутых, обескровленных губ хрипло слетело: «Заир». Сцинка, чувствуя, что ослабла настолько, что почти не контролирует своё тело, собрав в последний удар оставшиеся силы, воткнула в горло Пустынной Розы нож и сама свалилась без чувств.
—
— Алиша! Алиша! Господи, прости мою душу грешную и не покинь меня здесь! С ней!
Лавинья бормочет? Ну кто же ещё? Сцинка открыла глаза. Очнулась, жива — значит, ещё не всех убила.
— Алиша! В себя пришла! — Лавинья подскочила. Сцинка лежала на полу, должно быть, скатилась с кровати.
— Аду не трогала?
— Кого? — Лавиния не поняла.
— Женщину в постели. Это Ада — Пустынная Роза.
— Зачем же мне её трогать, Алиша?
— Вот и хорошо, — Сцинка поднялась, борясь со слабостью в теле. — Она вся может быть пропитана ядом. Ни к ней не прикасайся, ни к постельному белью.
— Не буду. Что дальше, Алиша? Я из комнаты боялась выходить.
— А в одной комнате со мной не побоялась остаться? — Сцинка подошла к своему вещевому мешку, двумя пальцами опрокинула, вытряхнув содержимое. Заметила браслет. Подобрала и без сожаления, напоследок не обнюхав, бросила на Аду. Больше не нужен.