В доме поселилась печаль. И никто не знал, как повлиять на эту ситуацию. Если бы Манну не знал всей правды, он бы посоветовал Прему с Сонией съездить куда-нибудь отдохнуть, развеяться, а как доктор, порекомендовал Сонии подлечиться и вновь подумать о беременности. Ведь ребёнок моментально излечил бы все душевные травмы своих родителей. Но Манну не мог даже намекнуть им о зачатии ребёнка до тех пор, пока не решится вопрос с Раджой и Джитой. Ситуация была тупиковой, и, что более неприятно, так ещё и не терпящей затяжных отлагательств.
И только бабушка, со свойственной ей добротой и наивностью, надеялась на лучшее. Она верила в то, что рано или поздно скорбь по погибшему малышу отпустит сердце её невестки, и любовь к Прему излечит её душевные раны. Сония должна воспрянуть к новой жизни и вновь возжелать стать матерью. Бабушка верила в то, что вскоре Сония будет благословлять каждый прожитый день, обнимая своих детей, и радоваться каждой ночи, обнимая любимого мужа.
Вскоре Прем пришёл в себя от пережитого и попытался вытянуть из депрессии жену. Прем стал разделять чаяния бабушки. Он тоже надеялся на то, что Сония вскоре почувствует вкус к жизни, а пока он старался поддерживать ее, как только мог. Он вывозил её на длительные прогулки в парк, старался вести себя весело и непринуждённо, давая знать, что жизнь продолжается, и что в ней не должно быть места скорби и печали. Но все его попытки развеселить Сонию заканчивались провалом. Девушка оставалась мрачна и печальна, часто плакала и смотрела на мужа с такой болью, от которой у него сжималось сердце.
Если раньше спальня была для счастливых влюблённых райским уголком на земле, где они могли наслаждаться близостью друг друга, то теперь эта комната стала зоной печали. Сония ложилась на краешек кровати и, свернувшись калачиком, лежала безучастная, будто Према вовсе и не было в этой же постели. Ему не оставалось ничего другого, как заботливо накрывать её одеялом, а самому лежать, глядя в потолок.
Но долго так продолжаться не могло, и в одну из таких ночей Прем решил нарушить одиночество любимой. Он решительно сгрёб её в охапку, не взирая на протест супруги, и крепко прижал к себе, вдыхая аромат шелковистых волос.
- Сония, ну зачем ты наказываешь так и меня и себя? Вот уж месяц, как тебя выписали из больницы, а ты всё ещё ведёшь себя, как чужая. Если бы я не знал тебя прежнюю, то подумал, что ты - осколок айсберга, не способный жить и радоваться жизни.
- Отныне это так и есть, - прошептала девушка, глотая слёзы. – Та прежняя Сония, которую ты знал прежде, умерла вместе со своим ребёнком. И никому на всей земле не подвластно воскресить ту беззаботную и счастливую девушку, коей я была тогда.