Он замолчал, смакуя фразу и собственное превосходство.
— Но что тебе это даст? — не понял Сэтман.
— Моральное удовлетворение.
О! У этого мерзавца есть понятие морали? Неожиданно даже то, что он знает такое слово!
Сэтман горько посмотрел на меня. Видимо, он думал о том же, о чём и я: банда подонков вдоволь насладится моим телом. Причём я сама же должна буду попросить их об этом! О, ужас!
— Ты же помнишь, что обещала мне? — негромко спросил Сэтман. Я скорее прочла по губам, чем услышала его. — Так не забывай об этом ни при каких обстоятельствах.
Закрыв глаза, отвернулась. Мне было стыдно смотреть на него. Я помнила своё обещание Сэтману: ни за что и никогда не давать кому бы то ни было согласие на секс. Но ситуация изменилась. Я согласна стать игрушкой в руках капитана и его команды. Было понятно, что после того, что должно произойти, Сэтман отречётся от меня. Но его смерть меня страшила куда больше его презрения.
— Ну что ж, — заговорил капитан, уперев руки в бока. — Приступим.
Он насмешливо воззрился на меня. От его слов все мои внутренности скрутились жгутом, и сердце запульсировало где-то в горле.
— Раздевайся, — велел он.
Чего тут уж раздеваться? Рубашка и так нараспашку. Только слепой не увидел всего, чего хотел. Взгляды пиратов и так облапали каждый миллиметр моего тела. Вздохнув, скинула с себя рубашку.
— Нет, — заорал Сэтман, дёрнувшись в путах.
Капитан недовольно перевёл на него взгляд.
— Завяжите ему рот, а то он испортит представление своими воплями.
Сэтману затолкали в рот кусок толстой бечёвки, а концы завязали на затылке. Теперь он только мычал, и свирепо смотрел на окружающих.
— Так-то лучше, — отметил капитан и перевёл взгляд на меня. — Иди ко мне.
Я пошла. Когда до него осталось метра три, он выставил вперёд ладонь и велел:
— Остановись.
Остановилась.
— Погладь грудь и покрути соски.
С вызовом глядя в глаза мучителя, принялась гладить груди. Такие тёплые и упругие, с шелковистой кожей. Соски быстро затвердели и призывно оттопырились.
— Хорошо, — кивнул капитан, поглаживая себя по бедру. — Только перестань на меня таращиться и делай всё чувственно, будто всю жизнь только и мечтала о таких ласках. Учти, если ты не возбудишь меня или моих ребят, то мы изувечим твоего мужа, а потом вспорем ему живот.
От его слов вздрогнула, как от удара. Конечно, всё сделаю так, как он скажет! Только не надо трогать Сэтмана! Плевать на то, что вокруг не меньше тридцати-сорока пар похотливых глаз. Взгляды, как у стервятников, замерших в ожидании истерзанного тела. Хотят зрелищ? Получат. Я стану грязной шлюхой, если потребуется. Но они больше не тронут Сэтмана!