— Что? — не выдержала она.
— Ты не хочешь потребовать у меня, чтобы я извинился? — наконец-то спросил он.
— Когда человек чувствует за собой вину, он просит прощения сам. Извинения по требованию ничего не значат.
— Мне жаль, что я сделал тебе больно. Я не хотел.
— Если это извинения, то они приняты, — быстро проговорила она. — И прошу тебя, больше не надо об этом говорить.
Ей стало немного неловко, она никогда не понимала женщин, выпячивающих напоказ свои синяки, полученные от партнеров. Добровольное согласие на продолжение отношений с любовником не умеющим контролировать свою агрессию не повод для гордости. Любые травмы нанесенные мужчиной для нее были равноценны признанию собственной глупости и ущербности. Девушка не должна спать с человеком, который ее унижает физически и морально. Если только, то не совместная договоренность партнеров любящих жесткий контакт. И да, очень легко рассуждать на эту тему, пока на себе не испытаешь страсть такого мужчины.
— Доброе утро, баба Надя, — прокричала Вася. Деревянная, скрипучая дверь по обыкновению не была заперта и девушка прошла в дом. Баба Надя суетилась на кухне, процеживая свежее молоко. Тугая струя молока с шумным плеском лилась из голубого ведра в трехлитровую банку. Кошка с громким мурлыканьем терлась под ногами у Надежды Алексеевны в ожидании своего завтрака.
— Проходи, ты как раз вовремя, — обрадовалась гостье баба Надя. — Я тебе сегодня с лишком молочка отолью. Уж больно здоровый жилец тебе достался. Не прокормишь.
— Откуда вы его знаете? — удивилась Вася.
— Так он вчера приходил. Давайте, говорит, знакомиться. Два дня в постели провалялся, говорит, с ума скоро сойду от безделья. Ну, я его и отправила дрова колоть.
— Баба Надя, ему же нельзя, у него швы на ноге.
— Не знаю я, что там у него на ноге. Но поработал он хорошо. Я прежде Славу просила, а теперь ищи, кто согласиться за сотню топором махать, — проворчала Надежда Алексеевна. — Говорят, Славку по голове кто-то тюкнул. Это правда?
— Захаров так сказал.
— Так что же это получается? Убийца по деревне разгуливает, а Черных и дела нет! — возмущенно проговорила Надежда Алексеевна, уперев руки в боки.
— Мне кажется, они меня подозревают, — произнесла Вася, криво улыбнувшись.
— В чем подозревают? — переспросила баба Надя.
— В убийстве дяди Славы.
— Не может быть! Сергеич же не выживший из ума старик!
Надежда Алексеевна разохалась, нервно заходила по кухне, запнулась о кошку, та возмущенно мяукнула, прежде чем скрылась за печкой.
— Баба Надя, да не переживайте вы так. Черных ничего не решает. Будет следствие, все выяснят. Настоящего убийцу обязательно найдут и арестуют.