Цепляясь за жизнь, оракул дернула со своей груди массивные бусы, бросила на стол. Обливаясь кровью, старушка пробулькала слова-активаторы, повела ладонью. Стеклянное ожерелье вспыхнуло неоновым светом, спроецировало вокруг себя ожившую картинку. Анна со всех ног побежала к столу. Расталкивая других таких же зевак, суккуб с боем продралась через кучу возбужденного народа, кое-как протиснулась ближе к событиям. В Помойке творился ад.
Голограмма умирающего оракула транслировала настоящий хаос и бойню. Затаив дыхание все присутствующие наблюдали какой мрак сейчас происходит в главном отстойнике Серединного мира. Помойку разрывало на части. Изображение менялось одно за другим, демонстрируя полчища экзекутов, земляных червей, огромные телеги и цепи, лужи кипящей крови. Обезумевший народ бежал кто куда, изголодавшаяся нечисть лезла со всех щелей, яркими всполохами разгорались небеса и сыпали на землю горящие метеоры. Тысячи тел, сотни трупов, горы всевозможного барахла и брошенной амуниции, дохлые каменщики, ворьё, разрушенные постройки и лезущие из своих нор уникальные монстры. Помойка буквально выворачивала наизнанку все свои карманы.
Взгляд Анны приковала голограмма болот. Бусы каменеющей пенсионерки демонстрировали испещренную ямами и рытвинами затопленную низину, дерущихся между собой местных туземцев, кучи хитина, трупы болотников и огромный холщовый мешок, весь в дырках. Там же валялись оторванные руки и ноги, явно человеческие, десяток жетонов качеством не ниже реликтового и россыпь заостренных костей. Заточка была настолько филигранной, что даже через блеклое марево голограммы можно было заметить холодный блеск режущей кромки. В грязи неподалеку лежало небесное точило.
— Да мне бы этого на всю жизнь хватило… — выдохнул из толпы какой-то карлик, голодным взглядом уставился на изображение небесного точила.
— Реликтовые жетоны…
— Доспехи болотников!
— Шкуры экзекутов! — словно загипнотизированная, толпа перечисляла увиденное в Помойке.
Анна уже не слушала. Девушка во всю орудовала локтями, проталкивала себя сквозь обезумевшую толпу и раз за разом повторяла «Очуметь, нашелся!». Этот огромный холщовый мешок, бледные руки-ноги, обломки хитина — вне всяких сомнений голограмма транслировала местонахождение мусорщика. Более того, существовал призрачный шанс, что одноглазый калека всё ещё жив. Анне требовались ответы.
Девушка выбралась из толпы, подскочила к столу с тотализатором:
— Всё в мешок! — скомандовала красноглазая своему телохранителю.
Как и предполагалось, первой к финишу добралась улитка. Обезумевший в своей ревности моллюск умудрился сожрать бо́льшую половину конкурентов и сейчас остервенело гонялся за второй, чем вызывал у сидящих за столом глубочайший шок. Плотоядную устрицу эта пьяная братия в своей жизни ещё не видела.