Я поднял голову, осмотрелся. Женский конвой приближался. Бородатых пленников вели прежним маршрутом, количество участников не изменилось, возглавляла процессию женщина-танк. Я вновь опустил голову, проверил как там черти. Наскальная живопись обновилась. Хвостатые погонщики тащили к костру циркулярную пилу. Здоровенную. Из наблюдений меня выдернул встревоженный женский голос:
— Настюх… смотри! — одна из подчиненных бабы-директора робко позвала свою начальницу.
Втянув голову в плечи, убедившись, что на неё смотрят, девушка-силовик неуверенно вытянула палец в темноту дворов:
— Вон там… Возле мусорных баков. Там про тебя написано.
— Какая она тебе «настюха»?! А?! Ты, дура очкастая! — в туже секунду среагировала змея подколодная, подскочила к нервничающей девушке.
— НАСТАСЬЯ ПАВЛОВНА! Для вас, дурынд, она Настасья Павловна! Усекла?! — прихлебательница отвесила хлесткий подзатыльник несчастной. — УСЕКЛА, СПРАШИВАЮ?!
— Д-да! — пискнула девчонка, окончательно втянула голову в плечи.
— То-то же, — хмыкнула заместитель директора, выжидающе посмотрела на своего босса.
Получив в ответ полный одобрения и похвалы взгляд, юркая подхалимка расплылась в счастливой улыбке, продолжила свою кипучую деятельность.
— Ну?! Куда ты там пальцем тыкала? — схватили девушку за локоть. — Показывай давай!
— Вон… — женский пальчик указал в темноту и тут же спрятался.
— Настюх… а ведь и вправду, — перепугалась увиденного юркая прихлебательница, боязливо оглянулась на своего босса, — про тебя написано. Кажется…
Там, куда указывала девушка-силовик, трепыхалась на ветру замызганная, дырявая простыня. Выброшенная на помойку, ветром поднятая со дна мусорного бака, пожелтевшая материя зловеще колыхалась над ржавыми контейнерами. Бодро извиваясь всем своим холщовым тельцем, потрясая буквами в темноте подворотни, дырявая простынь сообщала о Настасье Павловне любопытные подробности.
«Директор рынка ест собак. Сеть чебуречных «У Настюхи» жарит и варит дворовых псов уже два года. Хотите рецепт? Спросите у Настасьи Павловны» — прочитал я алые каракули на грязной тряпке
— Настюх…? Это правда? — одними губами прошептала верная подруга кувалды, ошарашенным взглядом уставилась на своего начальника.
Женский отряд, и без того запуганный бабой-носорогом, и вовсе остолбенел. Бледные лицом, с трясущимися губами, девчонки-силовики неуверенно переминались с ноги на ногу, нервно сжимали в руках свои трубы и палки, да бросали по сторонам испуганные взгляды, как бы спрашивая друг у друга: «Неужели правда?». Пленные бородатые интервенты, ещё минуту назад не смевшие даже голову поднять, тоже зашевелились. Почувствовав замешательство в рядах своих пленительниц, иноземцы резко приободрились, подняли головы и уже о чем-то перешептывались, бросали на землянок мстительные взгляды.