— Что "наша Кастия" была очевидицей? — подковырнул ее Ярет. Арита обиженно фыркнула, а отец умиротворяющим тоном сообщил:
— Эти рисунки появлялись или после больших катастроф, или перед ними. Надеюсь, две Волны — достаточная плата острова за эти знания, которые никто не может использовать для чего-либо… И нас не ждут еще большие испытания…
Все сразу замолчали, а потом постарались перевести тему на что-то более безобидное. Почему-то никому не пришло в голову, что появление рисунков не было спонтанным. Им либо предшествовали, либо следовали страшные события, сопровождавшиеся огромными людскими потерями и разрушениями не только их острова, но и в целом архипелага. Сколько раз такое происходило? Слишком много, чтобы не принимать во внимание. К сожалению.
Мама же не вступала в разговоры. Она пристально следила за младшей дочерью. Но ничего не говорила, хотя в ее глазах было столько вопросов, на которые Кастия не могла пока отвечать. Просто было нечего говорить, не желая показаться родным или излишне мнительной, или сумасшедшей.
Нет, она по-прежнему не хотела оказаться закрытой в доме, без возможности выйти даже из двора. Ее братья вполне могли это обеспечить. Для ее же собственной безопасности.
Она припомнила, как пристально родные за ней приглядывали в первые недели после катастрофы. Кара и мама старались быть рядом за ней в лечебнице, куда отцу и братьям было сложно находиться постоянно. Рядом всегда крутились дети, привлекая и отвлекая ее внимание, не давая погрузиться в беспросветное горе, пестуя жалость к самой себе.
На ручей она ходила только с сопровождением — стирать и набирать воду. Как раньше, посидеть на берегу, окуная ноги в воду, ей больше не удавалось.
Никто не говорил прямо, но ей не доверяли. Сейчас все, вроде бы, поутихло, стало спокойнее. Со временем родные поверили, что она не натворит глупостей. Тем более, не стоило их пугать сейчас.
Поэтому Кастия была признательна, что мама не спросила ни о чем, привлекая внимание к ее настроению и самоощущению. Остальные же, вроде бы, ничего не заметили. Уйти к себе и закрыться ото всех — тоже было глупым шагом с ее стороны. Его она себе не могла позволить.
Хотя ей не помешало бы уединение. Она напряженно думала. Ей не к кому было обратиться с вопросом, где искать ту странную женщину. Потому она время от времени улыбалась в ответ на улыбки родных, поддакивала Арите и изображала полную безмятежность.
Посторонние разговоры не мешали ей. Следовало подвести некие итоги ее попыток найти странную женщину.
В Храме девушка уже была — бесполезно. Незнакомка туда не вернулась. Даже со стены исчезли нарисованные неведомой рукой рисунки. Или они проступали, как раз, от ее присутствия. Как результат нечто такого, что не принадлежит их миру, миру людей? Не поэтому ли такое случалось?