В парадном углу имелась буфетная стойка, за которой сидела сдобная молоденькая девушка со смоляными кудрями под белым колпаком.
Не считая ее, чайная была пуста.
Очевидно, местные жители в это время не жаловали чайную посещением.
Но главное, здесь было тепло и сухо.
Вера выбрала столик у окна, расстегнула аляску, и повесила её на спинку стула.
Девушка, позевывая в кулачок, встала с насиженного места, и подошла к Вере.
В руке она держала меню.
— Добрый день! Что будете заказывать? — и она протянула его Вере, глядя на ту с интересом. Вера с такому интересу была давно привычная. Все-таки ее рост и молодецкая удаль в девичьем воплощении встречались не так часто. Она благосклонно ответила:
- А что тут у вас самое вкусное?
Девушка задумалась на минуту:
— Так вам покушать или чайку попить?
Вера тоже призадумалась, и решила:
— Давайте чаек да с чем-нибудь самым вкусным.
Официантка, вот сразу видно опытного человека, сказала:
— Так это… У всех вкусы разные, — и стала постукивать карандашиком по блокноту, выражая свое нетерпение.
Вера терпеть не могла такого вот рода постукивания, но на обострение не пошла, а размеренно, с величайшим самообладанием, произнесла:
— Хорошо. А фирменное блюдо имеется у вас?
Официантка перестала постукивать, призадумалась, и просияла лицом.
— А вот пышки возьмите! Свеженькие, только испекли. Вам пудрой посыпать? Или вот крошкой шоколадной могу, — и она с ожиданием во взоре стала ждать ответа единственной посетительницы.
Вера не сказать чтоб была такой уж сладкоежкой, но при словах "шоколадной крошкой" слюнки-то потекли.
И она решительно сказала:
— И пудрой, и крошкой.
Официантка одобрительно кивнула, и поспешила к стойке.
Через несколько минут перед Верой красовалась тарелка с пятью свежайшими пышками, как следует припорошенными коричнево-белой сладостью.
Она и не заметила, как тарелка опустела.
Чай оказался не майским в пакетиках, как можно было предположить, а настоящим листовым, да с чабрецом и мелиссой.
И подавался в пузатеньком чайнике с голубыми незабудками. Легкий парок душистой струйкой вился над столиком, а Вера наполняла уже вторую чашку, и блаженствовала в тепле.
Она раскраснелась, и немного осоловела.
* * *
И тут раздался визг тормозов и нетерпеливые гудки.
Водитель открыл дверцу, и крикнул:
— Барышня, карета подана и готова вас отвесть хоть на край света.
Глаза Петровича сияли, кепка с чёрным лакированным козырьком отражала свет фар и придавала ему вид слегка инфернальный, но отчего-то и внушающий доверие одновременно.
Вера застегнулась, схватила рюкзачок и выбежала к машине.