И дело тут было вовсе не в жадности и не в моём желании досадить конкурентам. А только лишь в том, что на фоне депрессии после расставания Тёмка вообще то собирался забросить фотографию, то пытался браться за какие-то абсурдные гламурные съёмки, которые ему предлагали тоннами. У него не выходило поймать прежнюю волну вдохновения и делать что-то такое же живое и цепляющее, как раньше, и это добивало его во многом сильнее, чем внезапно закончившиеся отношения.
Тяжело описать, каких усилий, уловок и недюжинной выдержки мне стоило заставлять его пытаться снова и снова. С помощью безумного количества походов по музеям, где он мог по полчаса зависать перед какой-нибудь картиной, а потом, что ещё страшнее, до конца дня пытаться втолковать мне её суть; спонтанных поездок по направлению ближайшего отправляющегося поезда — символично, что одна из последних подобных привела нас на станцию «Дно»; долгих ночных разговоров о высоком и даже тупеньких просьб вроде «Ой, а сфотографируй меня у этого фонтана», или «Ой, а нарисуй Гертруду, как она спит вверх брюшком», которые он раскусывал ещё на этапе этого «Ой», но всё равно шёл у меня на поводу.
Да я в сексе так отродясь не напрягалась и не изворачивалась, как в те полгода! Зато добилась того, чего хотела: Артём вернулся. Причём не только к фотографии, но и снова начал рисовать после почти пятнадцатилетнего перерыва.
И после этого я действительно сожру и не подавлюсь любым, кто осмелится отвлекать его от настоящего искусства в пользу съёмки сексуально пьющих яблочный сок баб.
Третий акт худшего спектакля этого года был уже совсем невесёлым и вовсю сквозил меланхолией и накопившейся усталостью автора. А как ещё объяснить, что ни место, ни персонажи так и не сменились?
Н: Вот просто подумайте: на моей кухне трое мужчин, каждый из которых имеет на меня какие-то свои планы.
Н: Трое! Сразу!
Н: У всех любовные треугольники, а у меня сексуальный квадрат.
Рита: И как впечатления?
Полина: Чувствуешь себя на вершине у паха?
Полина: Успеха!
Полина: Проклятое Т9!
Рита: Наташа, умоляю тебя, только не комментируй это!
Рита: Я не могу смеяться, у меня ещё шов на животе не зажил!
Н: Вот где-то у паха я и видала такой успех.
Н: Они все что-то от меня хотят!
Рита: А чего хочешь ты?
Н: Вот прямо сейчас — уйти в монастырь.
Н: Или в ближайший торговый центр.
В коридоре меня никто не ждал. Это и к лучшему, потому что моё странное желание — ровно посредине между убивать и плакать — достигло своего апогея и требовало немедленно что-нибудь сделать.
Например, купить новую сумочку, съесть что-нибудь вредное или напиться.