И по-хорошему, я должна была сейчас растаять и отдаться ему, такому восторженному и не-влюблённому, вместе со всеми своими мадагаскарскими тараканами. Но!
Но…
Превалировал, конечно же, скепсис. Потом шло желание съязвить. Следом — порыв закатить глаза и скривиться. И только под конец становилось чуточку приятно.
Я, конечно, знала, что я потрясающая. Отменная стерва, неповторимое тёмное пятно в идеальной картинке жизни людей вроде Сонечки, Лидочки, Аллочки и всех остальных тридцатилетних девочек. Восхитительная транжира. Сногсшибательная ослица, если дело доходило до признания собственных ошибок.
В общем, хороша я была во всём, что обычно не входило в список положительных или привлекательных качеств для женщин. И поэтому же эпитеты вроде тех, что получила сейчас от Миловидова, воспринимала исключительно в ключе отчаянной попытки затащить меня в постель в серьёзные отношения.
Н: Я. Подумаю.
Н: Кстати, Антон…
Я специально выдержала долгую паузу, давая ему возможность понадеяться на что-нибудь. Раз уж назвала себя отменной стервой, то надо бы соответствовать.
Г.Р: Да, Наташа?
Н: Для тебя я всегда Наталья Леонидовна!
Миловидов отделался плачущим смайликом, а я отделалась от него — по крайней мере, хоть на пару часов, что уже казалось прекрасным.
Ладно, допустим, что я могу распрощаться с тенью прошлого в лице Яна. Но этого ведь всё равно мало, чтобы подбить свою жизнь под среднее значение.
Но со следующим пунктом наступал какой-то ступор. И упиралось всё в Артёма, избавляться от которого мне ну совсем не хотелось.
Хотя чем темнее становилось за окном, тем сильнее я начинала на него злиться. Точнее, не на него даже, а на его отсутствие в тот момент, когда мне нужен был совет, помощь, поддержка… ну, что-нибудь странное и забавное, в фирменном стиле Иванова.
Вот сейчас бы мне не помешало вспомнить о том, как прошлым вечером я упрямо втолковывала ему, что взрослая и самостоятельная, и могу сама справляться со своими проблемами. Но то ведь касалось компрометирующего видео и разбитой машины, а здесь на кону ни много ни мало доступ к моей постели!
Мог бы и проявить энтузиазм! Догадаться там, мысли мои прочитать на расстоянии…
Степень моей злости на Тёму достигла таких высот, что мысленно я уже пожизненно лишила его своей фирменной кофейной отравы, историй о том, как вывожу из себя коллег из отдела, и даже доступа к телу.
Правда, последнее всё ещё было под сомнением. Себя-то мне наказывать не хотелось.
Примерно тогда же я наткнулась взглядом на оставленную им папку со своими набросками, которые он никогда не показывал, пока не считал полностью законченными. Подумала, взвесила все «за» и «против», вспомнила, какой он безответственный, наглый и вообще очень сильно не прав, а после всё равно отложила папку от себя, не став открывать.