Вот сейчас, очень хорошо зная Наташу, я понимаю, что ей тоже было меня жаль. Иначе ничем нельзя объяснить, почему тогда я обошёлся без пары синяков и дёргающегося от испуга глаза, заставив её больше десяти минут торчать у себя под дверью.
— И ты тоже пришла меня пожалеть? — устало поинтересовался я и, не дожидаясь ответа, махнул рукой и пошёл обратно на свой диван.
— Э, нет, Иванов. Я пришла, чтобы ты понял, как хороша была твоя жизнь до моего в ней появления! — воскликнула Наташа со странным воодушевлением, полный смысл которого я понял уже к вечеру того же дня.
С Наткой мы после школы общались мало. Я был в отношениях с Мишей и мотался вместе с ним по всему миру, набирая себе портфолио, работая на заказ и просто путешествуя по тем маршрутам, которые большинство туристов, напротив, обходили стороной. Встречались мы только в периоды моего редкого возвращения в Москву, где мне всегда очень быстро становилось ужасно неуютно и хотелось поскорее сбежать.
Думал, что от прессинга разочарованного моим выбором профессии отца, показательного наплевательства матери, напряжённого отношения с родным братом, который не смог принять моей внезапно вспыхнувшей любви к другому мужчине.
Потом оказалось, что сбегал я всё время от себя. От признания многих совершённых по молодости ошибок, от необходимости понять, что из себя представляю и чего хочу от жизни.
Я всегда был жутким эгоистом. Руководствовался только собственным «хочу» и мало переживал о чувствах других людей, пока не влюбился первый раз и в полной мере не ощутил на себе, как импульсивные поступки или брошенные сдуру слова могут отзываться ноющей болью в сердце.
И Наташу, и Яна я упорно избегал, потому что мне было стыдно за случившееся между нами. Это сразу после того нелепого секса втроём, который на самом деле с натяжкой вообще можно было так назвать, я находил себе удобные оправдания. Ну например, о том, что лучше ведь я, чем кто-нибудь другой, а Ян бы точно не остановился и не оставил свою идею, услышав мой отказ.
Ну, мне нравилось так себя утешать. Ведь согласился-то я, даже не раздумывая.
И прошёл не один год с тех пор, прежде чем меня вдруг проняло муками совести. Тогда отличным решением показалось постараться просто не встречаться и не общаться с ними, чтобы лишний раз не приходилось думать о том, как я облажался.
О да, следующей после эгоизма моей характеристикой должен идти инфантилизм.
Но вот так вышло, что спустя десять лет, в течение которых мы лишь изредка переписывались о мелочах да встречались раз в пару месяцев, Наташа пришла меня жалеть спасать изощрённо добивать.