Но вместе с тем как он отстранился, позволив уставиться на себя широко распахнутыми от изумления и немного испуганными глазами, я почувствовала, как клокочет моё бедное сердечко, сбиваясь с ритма, захлёбываясь резко хлынувшей в него кровью, а от маленького участка кожи на лбу начинает медленно разливаться вниз по телу приятное тягучее тепло.
— Нет температуры. Так ведь достаточно достоверно? — несмотря на появившееся на лице выражение воистину ангельской невинности, в его глазах вовсю плясали и резвились черти, уже подготовившие для меня личный бурлящий котёл.
— Да, так… достаточно, — ничего не соображая от волнения и шока прошептала я, как зачарованная глядя на появляющуюся широкую улыбку с очаровательными ямочками на щеках. Прозвенел звонок и я, опомнившись, на подгибающихся от слабости ногах поспешила в кабинет, клятвенно обещая себе не думать о том, что всё это значит.
Здесь и думать было нечего. Просто Иванов меня поцеловал.
========== Глава 15. Про тяжесть принятия правды. ==========
В принципе, меня совсем не удивила чрезмерно спокойная реакция Наташи, когда я вернула ей листы без единого решённого тестового задания, зато изрядно смятые, порванные и каким-то волшебным образом даже заляпанные в одном углу. Судя по задумчивому, остекленевшему взгляду, потенциальный неуд по английскому беспокоил её ровно столько же, сколько и меня после всех событий, успевших произойти за каких-то пятнадцать минут перемены. Колесовой снова приходили одно за другим сообщения, читая которые она хмурилась и кусала губы, а потом так остервенело печатала ответ, что монотонные постукивания подушечек пальцев по экрану слышны были по меньшей мере в нашей половине кабинета.
Я тоже достала телефон и даже специально включила вибрацию, чтобы наверняка не пропустить, если мне вдруг придёт какое-нибудь сообщение. Не знаю, что я рассчитывала получить: любые объяснения, которые помогли бы внести хоть каплю ясности в творящуюся в мыслях сумятицу, или едкое издевательство, окончательно бы уверившее в том, что Иванов пытался попросту пошутить и вдоволь насладиться выражением неописуемого шока на моём лице.
Ближе к середине урока я психанула, поймав себя на очередной попытке логически обосновать его слова и действия, хотя успела раз десять грубо обрубить идущие в том направлении мысли и категорически запретить себе вспоминать о нём. Телефон мигом полетел в сумку, на языке крутились ругательства настолько изощрённые, словно последние пару лет круг моего общения ограничивался портовыми шлюхами и бомжами. Осознав, что большую часть этих фразочек запомнила из мимолётом подслушанных разговоров Чанухина и Иванова, не стеснявшихся в выражениях, когда нужно было срочно выплеснуть друг на друга негодование от очередной жизненной неурядицы, я психанула ещё раз, но телефон всё же достала обратно. На экране вовсю расцветали белые пионы, вверху светились дата и время. Ни одного оповещения.