Правда об этом ему знать все-таки не стоит.
— Тебе так сложно будет найти другую девочку для оплодотворения? — хмыкаю я болезненно. — Твой брачный контракт любая подмахнет без возражений. Лана, например. Особенно если ты озвучишь им перспективу скорого вдовства в сочетании с наследством.
Тяжелый вздох Ветрова оказывается тяжелой наковальней, придавившей мой сарказм на стадии зарождения. Он будто требует меня не начинать.
А я хочу начать. Вот только никак не могу найти нужные слова.
Рядом с ним — мучительно больно, будто каждый день, спуская ноги с постели, я встаю на дорожку из осколков и не схожу с неё до самого вечера.
Но что будет без него?
О, я знаю. Холодный, пустой ад. В котором не только чудовищно больно, но и нет ни единой души, которой хотелось бы подарить улыбку. И не только её. Всю себя подарить, если бы он только захотел взять…
— Ты плачешь? — отведя мои волосы с левой половины лица, Влад просто не может не изобличить меня в этом. Слезы и вправду бегут по лицу, я просто не в силах их остановить.
— И это хочешь мне запретить? — безразлично выдыхаю я, даже не стремясь стереть влажные следы украдкой. — Не хочешь меня слушать, не хочешь брать меня в расчет, теперь ты еще не хочешь, и чтобы мои чувства проявлялись хоть как-то? Чтобы, узнав о твоей болезни, я улыбалась и бросала в воздух чепчик и все остальное, что только можно бросать?
— Если б я этого хотел — женился б на Тимурке? — фыркает Влад не без ехидства. — Вот уж кто пустится в пляс, как только узнает, что делиться со мной отцовским наследством не придется.
— Как ты можешь? — я резко поворачиваюсь, чтобы посмотреть в его бессовестные глаза. — Как ты можешь шутить на эти темы так просто? Сейчас, после больницы!
— Я тебя не понимаю, Цветочек, — Ветров покачивает головой, не спуская с меня изучающего взгляда, — ты ведь стала моей женой против своей воли.
— И что с того?
— И я сразу не скрывал, что твое мнение для меня вообще ничего не значит.
— Что дальше? — это я цежу уже сквозь зубы. Двойное «знай свое место» не может не портить настроения.
— Разве не ты так старательно хотела от меня сбежать, что даже связалась с моей бывшей любовницей?
— Самое дурацкое решение в моей жизни. И больше я не пыталась…
— Зачем тебе всерьез плакать обо мне? — этот вопрос как гильотина отсекает для меня пути отступления. Господи, да неужели он серьезно это спрашивает?
— Ты сам сказал, что тебе не нужно от меня ничего, кроме ребенка, — напоминаю я, пытаясь оттянуть неизбежный момент, когда придется дать ответ, — зачем все эти вопросы?