— Не так, — губы Влада оказываются рядом с моим ухом и опаляют его горячим шепотом, — да, меня устроит, если ты родишь от меня ребенка, и это будет финальной точкой в наших отношениях. Это не расклад моей мечты, но он удовлетворительный. Я даже секс не рассматриваю как необходимость, потому что я сейчас на таких препаратах, которые плохо сочетаются с зачатием детей.
— И как же тогда?..
— Все было придумано до нас. Я позаботился об этом вопросе заранее, — Ветров пожимает плечами, — будешь готова — съездишь в нужную клинику, там проведут все процедуры.
Новость о том, что супружеский долг со мной оказывается не такой уж необходимостью, неприятно хлещет по моему самолюбию. Интересно, сколько еще будет тех ударов. Я будто костенею, а Влад, замечая это, смыкает меня в кольцо своих рук. Сильных рук… Черт бы его побрал!
— Ты мне не ответила, Цветочек, — от его хищного шепота у меня на затылке будто наэлектризовываются волосы, — неужели ты, которой я каждый день устраиваю все девять кругов ада, готова испытывать боль из-за угрозы избавления от меня? Да для тебя день, когда меня отключат от системы жизнеобеспеченья, должен стать красным днем календаря. Днем Свободы. Праздником, главнее Дня рождения.
Господи, это и вправду не человек, а циничное чудовище.
Я разворачиваюсь к нему лицом. Так удобней смотреть в глаза, но еще и куда волнительней. А еще ветер как назло бьет мне в затылок и волосы… Волосы мечутся вокруг моей головы и регулярно задевают моего мужа по щекам. Ничего в этом мире нет идеального. Даже атмосферы для признания в любви. А действительно подходящих слов — и вовсе не находится.
— Какой же ты кретин, Владислав Каримович, — устало выдыхаю, даже не пытаясь вывернуться из его хватки, хотя очень хочется, — круглый болван. И не лечишься.
— Да ну? — пыльцы Влада пробираются к моему затылку, и они кажутся такими горячими… Вслед за ними ползет онемение, будто отключающее мои мысли и мои тревоги. — Так открой мне глаза, Цветочек. В чем же дело?
Казалось бы, что сложного? Просто открой рот и скажи.
— Я люблю тебя, ясно? — восклицаю, с отчаянием.
Влад же иронично приподнимает бровь, мол, не очень-то это звучит убедительно.
Мне же приходиться упереться глазами в холодное, пасмурное небо над головой, прежде чем я нахожу в тебе силы. И выдохнуть все, что есть в легких, прежде чем издалека начать.
— Знаешь, я допускаю, что ты такой мерзавец — вовсе не из-за своей болезни. Скорее всего, ты такой и есть, и пройди операция успешно — ничего не поменяется и ты не станешь лучше и добрее ко мне.