— Ломайте, — я киваю направо.
Очень сомневаюсь, что там меня ждет бабушка-старушка, которой я устрою инфаркт.
А квартирку Лана могла найти и понадежнее — мои ребята вышибают дверь этой с третьего удара.
Я оказываюсь внутри. Обостренным уже почти до звериного чутьем чую в воздухе легкий запах кокоса. Её простенького, легонького геля для душа. Здесь! Точно здесь.
Слышу крик. Тонкий, болезненный, отчаянный. Её крик! В комнате слева.
Я шагаю туда и сразу вижу Цветочек — забившуюся в угол за шкаф, держащуюся за левую часть лица. Не в силах прикрыть расползающийся по её щеке багровый синяк.
И вся моя ярость, вся тревога за эту безмозглую девчонку поднимается в цунами концентрированного гнева.
Кто это сделал — все что я хочу знать. Только скажи, Цветочек, а я принесу тебе голову этого урода.
Она смотрит на меня своими огромными, такими мертвыми глазами. Я вижу, как шевелятся её губы. И только потом сквозь рев своей ярости слышу её предупреждение.
— Сзади!
Успеваю уйти влево, вывернуться из захвата, которым, видимо, хотел хотя бы частично придушить меня Городецкий, притаившийся за дверью.
Куда тебе, мразь!
Это было затмение, ничего больше. Глубокое, темное, жаждущее крови.
Я помню, как хрустнул нос моего врага под моим кулаком. Самый простой перелом, лично я бы не оставил ни единой целой кости в его теле. Помню, как хищно упивался запахом его крови. На тот момент я даже не задумывался, что если забью его до смерти — меня посадят. Это было неважно.
Тем более…
Он посмел сделать больно моей Маргаритке!
Я бы с радостью отсиделась в углу за шкафом. Даже не глядя на происходящий в нескольких шагах от меня мордобой. Но рассудок заставляет меня высунуть нос из укрытия. И ощутить — мне надо вмешаться.
Городецкий, конечно, еще стоит, еще пытается вырваться, сам нет-нет, но и попадает Владиславу Каримовичу куда-нибудь кулаком. Но это ненадолго.
Его отпор — все более ничтожный с каждой секундой. А Ветров даже не думает выказывать слабину.
В истории, когда Владислав Каримович подставляется, давая этой ублюдочной парочке повод для обвинения, мне действительно стоило вмешаться еще раньше!
Я подаю голос, пытаясь докричаться до разума взвинченного Ветрова.
— Прекратите!
Тщетно.
То ли я слишком тихо пищу, то ли Ветров слишком вошел в раж и не слышит вообще ничего. Просто метелит Городецкого, как будто бык, подцепивший на свои рога чересчур дерзкого матадора. Юрочка по комнате только что не летает.
Из-за чего это с ним? Из-за меня?
Последний удар.
Я такие только в боксе и видела… Городецкий отлетает назад, на спину. Примерно как я, только выглядит он похуже. И не встает. Сворачивается в клубок. Тихонько поскуливает.