— Твою налево… — выдыхаю, удивлённо глядя на хмурого Зверя. — У тебя машин сколько вообще?
Казалось, я пробормотала это себе под нос, но мужчина услышал несмотря на то, что между нами небольшой газон и десяток метров:
— В машину! Живо! — обещал ведь не орать, а орёт! Как же мужское слово?
— Не ори! Я не глухая! — остервенело, рявкаю, спрятав худенькое тельце второй рукой.
— Я тебе сейчас покажу, не ори… — звучит устрашающе, но я не боюсь. Наоборот, во мне самый настоящий азарт проснулся.
Вот идёт он такой злой и хмурый. Перемахивает через небольшой заборчик, отрезающий проезжую часть от газона. Подходит и хватает меня за плечо, встречая сопротивление. Упираюсь пятками в асфальт как могу, с вызовом глядя в его лицо:
— Убери руки!
— Я предупреждал, что будет, если ты опять сбежишь! — оправдание так себе. Мне не заходит.
Силы явно неравны. Я таки налетаю на него, потеряв точку опоры. Жмурюсь и закрываю котёнка руками, чтобы обезопасить его от нашего столкновения.
— Хватит меня дёргать! Хватит меня хватать! Хватит орать! Хватит этих собственнических замашек и демонстрации физической силы! — цежу не своим голосом. Слова мои, а вот голос…
Шарахаюсь назад, не встретив сопротивления. Смотрю на побледневшего мужчину и чувствую, что вот-вот хлопнусь в обморок.
Я, что, говорила его голосом? Его ртом?
С каждой секундой сердце бьётся быстрее и быстрее. Вместо сердцебиения, в ушах уже звенит самый настоящий набат.
«Он меня убьёт!» — почему-то это единственная мысль в моей голове.
Молчание затягивается. Окружающее пространство плывёт перед глазами. Даже Зверь уже не столь устрашающий, а так, разноцветный и размытый сгусток.
— Иди в машину, Лиля.
Я обречённо киваю, пытаясь сфокусировать взгляд на автомобиле неподалёку. Рома больше не прикасается ко мне. Не трогает меня. Такова ирония, когда мне действительно не помешала бы помощь, он не оказывает её. Пусть даже в своей садистской манере.
Кое-как у меня получилось занять пассажирское сидение. Следуя за сгустком, открывшим для меня дверь, я, не глядя, падаю на сидение, подтягивая к себе ноги. Потихоньку чёткость возвращается. Во всяком случае в лобовом стекле отражаются два бирюзовых огонька. Значит, Морда влезла в машину тоже.
Мы едем молча. Я не знаю, что сказать. Он, очевидно, тоже. Вот и молчим.
Чуть позже, я вообще закрываю глаза и проваливаюсь в темноту. Последние два года я не могла нормально уснуть. Либо под утро, либо под ударной дозой снотворного. А последние дни я, кажется, только и делаю, что сплю.
Просыпаюсь от покалывания. Не сразу вспоминаю о своём новом друге, закогтившемся в мою кофту.